Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

«Помни» – неонуар с головокружительной структурой и атмосферой тревожного, ослепляюще четкого сна. Гай Пирс играет бывшего страхового следователя Леонарда Шелби, потерявшего кратковременную память после удара по голове, который, как он считает, он получил от человека, вломившегося в его дом и убившего его жену. Шелби помнит все, что случилось с ним до нападения; все дальнейшие события каждые десять минут стираются из его памяти, будто слова на песке. На запыленном «Ягуаре» он исследует выжженный солнцем пейзаж – безымянные мотели, бары и заброшенные склады – в поисках улик, ведущих к убийце его жены. Чтобы не терять нить расследования, он татуирует на своем теле важную информацию, вроде «Джон Г. изнасиловал и убил твою жену», «Важен источник», «Память обманчива». Всех, с кем он знакомится, Леонард снимает на камеру «Полароид», а на оборотной стороне фотографий черным маркером оставляет заметки о мотивации людей. «Не верь ему, он лжет», – написано про умника по имени Тедди (Джо Пантолиано), который не расстается с жвачкой и повсюду преследует Леонарда, словно тень. «Она тоже потеряла близкого», – написано на фотографии печальной барменши Натали (Кэрри-Энн Мосс). «Она поможет тебе из жалости».

Как отличить врагов от друзей, возлюбленную от просто знакомой? Нолан использует потрясающий технический прием, чтобы запечатлеть смятение героя: «Помни» показывает события в обратном порядке, каждая следующая сцена заканчивается там, где началась предыдущая, и затем сюжет прыгает все дальше и дальше в прошлое, возвращаясь по своим следам, как Дэнни Ллойд в финале «Сияния». На словах фильм кажется сложнее, чем на экране. Интересная особенность «Помни» заключается не в том, как непросто его смотреть, а наоборот – как быстро зритель включается в игру с повествованием. Если на лице персонажа синяк, уже скоро мы узнаем, откуда он взялся. Если у «Ягуара» разбито окно, нам обязательно покажут, как это случилось. Такой подход одновременно дезориентирует и раззадоривает, замыкает нас вместе с Леонардом в перманентном разгаре событий, и пока герой пытается разобраться в ситуации, каждая сцена создает свою мини-интригу. «Я преследую того мужика», – размышляет за кадром Леонард, очнувшийся посреди погони. Но тут мужчина выхватывает пистолет и стреляет в него. «Нет, это он преследует меня». Будто рентгеновский снимок, «Помни» высвечивает всю подноготную жанра триллеров о мести.

Вернувшись в Лос-Анджелес летом 1997 года, Нолан терпеливо ждал, пока брат закончит свой рассказ, каждые пару недель справляясь у него о положении дел. К концу лета он получил черновик. Рассказ предваряла цитата из Мелвилла: «Не желая изменять доблести былого…»[43] Главный герой, Эрл, находится в больничной палате, куда он попал после нападения. Раздается звонок будильника. Над кроватью приклеена записка: «ЭТО ПАЛАТА В БОЛЬНИЦЕ. ТЕПЕРЬ ТЫ ЖИВЕШЬ ЗДЕСЬ». Стол усыпан заметками-стикерами. Эрл собирается закурить и на пачке видит еще одну записку: «ПРОВЕРЬ, ЧТО УЖЕ НЕ ЗАЖЕГ СИГАРЕТУ, ДУРЕНЬ». В зеркале туалета герой замечает шрам, идущий от его уха к челюсти, МРТ-снимок на двери и фотографию скорбящего человека на похоронах. Раздается звонок будильника. Эрл просыпается и начинает сначала.

Гай Пирс в роли Леонарда Шелби в первом американском фильме Нолана «Помни» (2000).

В тексте сквозит невозмутимый цинизм («Бывают профессии, где проблемы с памятью в цене. Проституция? Пожалуй. Политика? Безусловно»), а сам рассказ напоминает «День сурка» в пересказе Микки Спиллейна[44]. Здесь уже можно найти некоторые элементы будущего фильма: душевая занавеска в сцене убийства, напоминания через татуировки и стикеры, герой спешит найти ручку перед тем, как забудет ключевую улику. Но история кажется незавершенной зарисовкой, как будто Джона постоянно ощущал присутствие брата за своим плечом и намеренно не хотел ему мешать. Сюжет почти целиком разворачивается в больничной палате, где приходит в себя герой; в финале он расстегивает рубашку и обнаруживает на груди татуировку с полицейским портретом нападавшего. Дело закрыто. По словам Джоны, когда брат начал дорабатывать его идею, «я словно погрузил вирус в чашку Петри и смотрел, как он развивается».