Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

Съемки продолжались. После Токио Нолан направился в свой любимый мега-ангар близ Кардингтона в графстве Бедфордшир, где супервайзер спецэффектов Крис Корболд возвел качающуюся декорацию бара и вращающийся коридор отеля. Затем пришел черед Университетского колледжа Лондона, нолановской альма-матер, которая в фильме предстает Школой архитектуры. Там герой ДиКаприо встречает своего тестя в исполнении Майкла Кейна: их диалог проходит в аудитории им. Густава Така, куда Нолан часто заглядывал в студенческие годы. Далее – Париж и улица Сезара Франка, где Ариадна, героиня Эллиота Пейджа[94], впервые нарушает ткань реальности снов: кафе, в котором она сидит, и сама улица разлетаются на мелкие кусочки. Во многом этот спецэффект удалось реализовать прямо на площадке. По улице Сезара Франка дали очередь из пневматических пушек; снаряды были достаточно легкими, чтобы не подвергать опасности ДиКаприо и Пейджа, сидевших в самой гуще обстрела. Для этой сцены оператор Уолли Пфистер использовал комбинацию цифровой и пленочной съемки на скорости в тысячу кадров в секунду, а затем, замедлив изображение на монтаже, Нолан создал ощущение, будто обломки плывут в невесомости. Впоследствии взрыв был дополнительно усилен аниматорами из студии Double Negative, которые часто присутствовали на площадке вместе со звукооператорами, писавшими звук с натуры. «Нолан хотел, чтобы мы работали по заветам 1970-х, – рассказывает Франклин. – До того, как все изменилось и кино стали делать с помощью компьютеров».

Нолан настраивает зеркала для сцены на мосту Бир-Хакейм в Париже.

Нолан, актеры и съемочная группа в перерыве на съемках драки в отеле.

Учитывая всю сложность сюжета, режиссер хотел, чтобы к началу монтажа саундтрек уже был готов. Музыка должна была направлять зрителей, задавать для них «эмоциональные, географические и временные» ориентиры. Еще на этапе сценария Нолан решил использовать песню Эдит Пиаф Non, je ne regrette rien как музыкальный сигнал перед «выбросом», который разбудит участников сна. Правда, когда к фильму присоединилась Марион Котийяр, режиссер едва не отказался от этой идеи. Переубедил его Ханс Циммер. Композитор добыл оригинальную мастер-запись песни из Национального архива Франции, а затем замедлил вступление так, чтобы две ноты, задающие ритм («та-да, та-да»), превратились в зловещий трубный гул, который грохочет на титрах и затем проходит через весь фильм, словно ревущий над городом сигнал тревоги. Вся музыка в «Начале» построена на фрагментации или усложнении ритмического рисунка из песни Пиаф, так что Циммер мог в любой момент замедлить или ускорить темп.

«Я еще не знал, какая музыка нужна фильму, – вспоминает Нолан, – но я понимал, что именно она свяжет “Начало” воедино. А значит, нужно было перейти к ней как можно раньше. Много лет назад, когда я только обдумывал замысел, я твердо решил использовать эту песню. Но когда дошло до дела – “итак, у нас будет композитор и песня Пиаф”, – надо было определиться с тем, как музыка будет работать в фильме, чтобы заранее выкупить права. Я не хотел менять песню по ходу съемок, мне все надо было знать заранее. Обсуждение музыки как раз совпало с попытками уложиться в бюджет: была вероятность, что мы не сможем снимать в Париже, и я подумывал перенести эти сцены в Лондон, коль скоро мы уже там работаем. Но Ханс меня остановил и сказал: “Нет, я считаю, что сеттинг очень важен для сценария и по-своему рифмуется с песней”. Не в буквальном, а, скорее, в музыкальном смысле. Ну, думаю, ладно. В таких вопросах важно доверять своим соавторам: они интуитивно чувствуют связь между элементами фильма, и им вовсе необязательно внятно ее объяснять».

По традиции Нолан попросил композитора писать музыку «вслепую», не оглядываясь на картинку. Еще за год до начала съемок Циммер прочитал сценарий, затем иногда приходил на площадку, видел концепт-иллюстрации и трюковые сцены. Но к монтажной версии картины режиссер Циммера не подпускал. «Из всех его партитур эта в наибольшей мере строится на идеях, нежели содержании сцен, – размышляет Нолан. – Я не говорил ему, мол, вот здесь мне нужно это, а там – вон то. Я хотел, чтобы музыка выражала образ времени, образ снов. В итоге саундтрек стал чрезвычайно популярным, но вообще-то он весьма эклектичный. Там постоянно меняется стиль и настроение, в то время как “Интерстеллар” и “Дюнкерк” гораздо более однородны. С Хансом мы больше говорили о настроении фильма, нежели конкретно о музыке. Так бывает не всегда, часто я ухожу в детали: в каком жанре мы работаем, что делает каждый из персонажей, как нам придумать что-нибудь новенькое, как вызвать у зрителя нужную реакцию – и прочие подобные вопросы. Или, скажем, на что мы равняемся? В “Бэтмен: Начало” есть музыкальная тема в духе Джона Бэрри, и я специально попросил Джеймса Ньютона Ховарда скопировать его стиль: “Вот наш ориентир”».

Нолан готовится к сцене в аудитории им. Густава Така; на доске позади него – рисунок купола, созданного Брунеллески для Флорентийского собора.