Критические статьи

Далее была исполнена Вторая симфония г. А. Рубинштейна «Океан». Симфония эта вообще считается едва ли не самым лучшим произведением этого автора. К сожалению, она служит только подтверждением того мнения о сочинениях г. А. Рубинштейна, которое было неоднократно высказано в музыкальных хрониках «Санкт-Петербургских ведомостей». В этой симфонии видно уменье писать музыку чисто и правильно, знание формы, знакомство с оркестровкой — и только. Во всем сочинении нет ни искры творчества, ни следа самобытности. Это такое же повторение общих мест мендельсоновской рутины, как и большинство остальных произведений г. А. Рубинштейна. Та же бедность и мелкость идей, та же бесцветность оркестровки, та же обычная симметричность построения. Рассматриваемая с точки зрения программной музыки, симфония эта также не выдерживает критики. Симфония имеет целью представить музыкальную картину океана. К чему же тут общепринятое разделение симфонии на четыре части? Какое отношение имеет каждая из этих частей к изображению океана? Что значит это адажио, служащее вступлением к финалу? и т. д. Все это остается непонятным: программы к симфонии не приложено, а музыка сама по себе не рельефна. Вы слышите здесь просто какую-то симфонию вообще, построенную по условной симфонической форме. О намерении автора изобразить океан вы можете догадаться после только по чисто внешним признакам: рутинным тремоло, хроматическим ходам, самым обыкновенным фигурам, употребляемым для изображения волнения, и проч., наконец, по некоторому внешнему сходству музыкальных элементов финала с «Meeresstille und glückliche Fahrt»[11] Мендельсона (например, фигура басов в первой теме финала, удары литавр фортиссимо перед концом и т. д.). Прибавим ко всему этому непомерную растянутость сочинения, и тогда сделается понятным, почему публика приняла симфонию чрезвычайно холодно. Успеху пьесы не могли помочь ни беспредельная любовь к г. А. Рубинштейну как пианисту, ни отличное исполнение симфонии под управлением г. Н. Рубинштейна.

Сравнивая обоих братьев Рубинштейнов, невольно рождается желание сопоставить их художественные силы. Относительно фортепианной игры, по моему мнению, оба брата должны быть признаны величайшими пианистами нашего времени. Между ними можно сделать разве только разницу, что настоящая сфера г. А. Рубинштейна — салон и мелкие фортепианные вещи; настоящая сфера г. Н. Рубинштейна — концертная эстрада и большие вещи с оркестром, в листовском роде. У обоих техника игры развита в самой высокой степени, но г. А. Рубинштейн разнообразнее относительно тонких оттенков техники. Сравнивая обоих братьев как дирижеров приходится отдать преимущество, бесспорно, г. Н. Рубинштейну. У него в оркестре все ясно, определительно, все на месте; нет ни того хаотического шума, ни того злоупотребления быстрыми темпами, ни той грубости оттенков, которыми сопровождалось почти всегда исполнение оркестровых вещей под управлением г. А. Рубинштейна. В этом концерте г. Н. Рубинштейн дирижировал все вещи, кроме фортепианных. Нечего и говорить о том, что он встретил полнейшее сочувствие публики и как пианист, и как дирижер. Со времени основания петербургского и московского Музыкального общества еще в первый раз дирижер одного из них является участвовать в концертах другого. Пример этого свидетельствует о возникающей солидарности обоих обществ — явление, которое может иметь весьма хорошее влияние на развитие у нас музыкального дела.

Шестой концерт был, как обыкновенно, под управлением г. Балакирева⁵. Программа этого концерта следующая: 4-я симфония (D-moll) Шумана, скрипичный концерт Макса Бруха, два эпизода из поэмы Ленау «Фауст» Листа, еще скрипичный концерт Мендельсона и увертюра к опере «Проданная невеста» Сметаны (капельмейстера пражской чешской оперы).

Симфония Шумана принадлежит к числу лучших его произведений, хотя по достоинству музыки уступает и второй (C-dur), и третьей (Es-dur). Оркестрована она лучше последней. Самое замечательное в Четвертой симфонии Шумана — ее форма. Все части: интродукция, первое аллегро, анданте (романс), скерцо и финал — переходят непрерывно одна в другую и отличаются удивительным единством мысли; одни и те же темы проходят повсюду, но с различным колоритом и в различных степенях развития. Так, например, тему интродукции вы находите и в романсе; скрипичные фигуры триолями, из романса, встречаете в полном развитии в трио скерцо; первая тема первого аллегро является снова при вступлении в финал; первую тему последнего вы уже слышали в средине первой части, и так далее. Большинство тем, впрочем, не отличается ни особенным достоинством, ни даже оригинальностью; некоторые отзываются Мендельсоном (например, тема романса); вторая тема финала есть совершенный сколок с Бетховена (из Второй симфонии его). По музыке особенно хороши середина в первой части и в финале, а также трио в скерцо, в высшей степени грациозное и оригинальное.

Во всей симфонии очень много свежести, жизни и увлечения. Она была исполнена с одушевлением и огнем.