Читаем Критические статьи полностью

Седьмой нумер, «Judex crederis» — с хорами, органом и громадным оркестром — самый эффектный из всех. Он начинается решительным и мрачным вступлением органа в es-moll (Allegretto maestoso, 9/8), за которым идет хор басов, в унисон с контрабасами, с чрезвычайно эффектным аккомпанементом меди. Потом тема переходит в сопрано и далее к тенорам, разрастаясь в могучий хор, полный силы и мрачного величия. Он оркестрован сильно, массивно и очень эффектно. Тональности в нем меняются так часто, что Берлиоз счел даже за лучшее не ставить здесь никаких знаков в ключе. За ним следует плавное, певучее и мягкое «Salvum fac» (3/4), очень красивое в женских голосах, с деревянными духовыми и струнными. Оно переходит в мелодическое «Per singulos» мужских голосов, аккомпанируемое своеобразно и эффектно арпеджиями альтов и виолончелей, с красивыми фигурами скрипок и духовых инструментов. Впрочем, сама мелодия басов не особенно хороша по музыке. За нею в струнных и женских голосах слышится опять музыка «Salvum» в 3/4, но в то же время басы уже вступают со своим «Judex crederis» в 9/8. Первая фраза этого «Judex crederis», повторяясь далее р, поочередно, басами обоих хоров, с своеобразною и превосходною гармонизацией на низком регистре и изумительно новым и эффектным употреблением меди на самых низких нотах, приобретает необыкновенно мрачный и торжественный колорит. Это одно из самых оригинальных и лучших мест по музыке не только в этом сочинении, но и в подобного рода музыке вообще. Хор растет и развивается в tutti, и наконец тема «Judex crederis» идет ff у хора унисоном, с массивнейшим оркестром и органом, достигая здесь апогея силы и выразительности. Заключение этого нумера составлено из тех же самых элементов, о которых мы упоминали выше, но по музыкальному достоинству оно ниже середины. Невозможно передать словами весь эффект этого нумера. Это верх совершенства по образцовому употреблению голосовых и оркестровых масс, по силе и красоте. Впрочем, с точки зрения более серьезных музыкальных требований, в целом он должен быть поставлен ниже первых двух нумеров. Слабые стороны его следующие: во-первых, некоторая декоративность, сильно напоминающая манеру Мейербера; во-вторых, местами несколько оперный характер музыки, что составляет недостаток в произведении церковного стиля; в-третьих, пестрота и отсутствие того единства, которым проникнут, например, первый нумер.

Заключительный нумер «Те Deum’a» — оркестровый, изображающий собою «Marche pour la présentation de drapeaux» (4/4, В-dur). Самый марш по музыке плох и сильно отзывается Мейербером. Недурен здесь только один гармонический поворот из Des в b-moll. Зато очень хорошо и оригинально следующее потом место, играющее как бы роль trio в марше. Подобно «Prélude militaire», оно построено на первой теме «Те Deum laudamus», в разработке fugato, но с маршевым характером. До сих пор оркестровка идет почти исключительно военная, духовая, струнные только кое-где прихватывают несколько нот. Но после fugato повторяется марш уже с участием струнных и арф, которые до сих пор ни разу не были в деле. Очевидно, что Берлиоз рассчитывал в этом случае на совершенно особенный эффект их. Орган в этом нумере вступает всего два раза: в fugato, где он играет вторую тему первого нумера (слегка измененную), и затем в конце, где играет ту же тему (но без изменения), в виде контрапункта.

Невозможно в таком беглом обзоре разобрать в частности все красоты этого замечательнейшего произведения, которое должно быть поставлено, бесспорно, наряду с самыми оригинальными, лучшими сочинениями по церковной музыке. Это не один из тех бледных сколков с Генделей и Бахов, как множество всяких немецких месс и ораторий новейшего времени. Это и не какая-нибудь итальянская, дилетантски-салонная музыка, вроде «Stabat Mater» Россини. Если мною указаны кое-какие недостатки и слабые стороны, то они имеют значение только относительное и нисколько не уменьшают высокого музыкального достоинства «Те Deum’a» в целом. Вспомним, что при строгом разборе не найдется буквально ни одного большого музыкального сочинения, которое бы во всех частях своих и деталях вполне удовлетворяло серьезным требованиям искусства. Нельзя не поблагодарить Бесплатную школу и г. Балакирева, стоящего во главе ее, за подобный выбор пьесы для концерта. Выбор этот доставил истинное наслаждение всем, кому дороги интересы музыкального искусства в его современном развитии.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русская классическая музыкальная критика

Похожие книги

10 мифов о России
10 мифов о России

Сто лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»...Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное