Критические статьи

Таким образом, у Русского музыкального общества есть все материальные данные для того, чтобы преследовать неуклонно свою главную цель — «развитие музыкального образования и вкуса к музыке в России и поощрение отечественных талантов»,— как значится в первом параграфе устава Общества. Тем не менее еще недавно была эпоха в существовании этого Общества, когда значение его начало падать. Это выражалось постепенным охлаждением публики к концертам Общества и постоянным убыванием членов-посетителей, число которых год от году уменьшалось. Причиной тому были: во-первых, неудовлетворительность выбора и исполнения музыки вообще; во-вторых, то обстоятельство, что Общество мало-помалу отклонялось от главного своего назначения — быть проводником музыкального образования именно в среде русской публики. Обществу угрожала уже совершенная утрата того влияния, которое должно бы принадлежать ему по праву. Выход из этого критического положения сделался возможным только тогда, когда Общество начало строго относиться к выполнению главной своей задачи, вверило управление оркестра и хоров самому даровитому из наших дирижеров, и оживило программы своих концертов удачным выбором музыки, имеющей действительный интерес как для современного искусства вообще, так и для русского искусства в частности⁴. С этого времени значение Общества начало быстро подниматься, и это выразилось всего яснее в быстром увеличении числа абонентов. Это возрастание числа слушателей в прошедшем году можно еще объяснить, пожалуй, приездом Берлиоза, заранее возвещенным, и выполнением музыки знаменитого композитора под личным его управлением⁵. Но чем объяснить громадное стечение публики на концерты Общества в нынешнем году?.. Почему нынче, еще до первого концерта, числа абонентов достигло такой огромной цифры, какой оно никогда не достигало в прежние годы? Этого уже нельзя объяснить никакими случайными и внешними приманками. Нынче, как на беду, Общество объявило вперед программы всех десяти концертом и тем заранее предупредило публику, что на этот раз никаких Берлиозов не будет. Мы объясняем такое несоразмерное привлечение публики только сочувствием к внутреннему содержанию исполняемой музыки и превосходному исполнению ее под талантливым управлением М. А. Балакирева.

Программы концертов на нынешний сезон в высшей степени разнообразны и интересны. Наряду с произведениями классиков, при имени которых музыкальная публика привыкла испытывать священный трепет, исполняется множество произведений таких новейших композиторов, одно имя которых так недавно еще возбуждало чувство ужаса в присяжных музыкантах старого закала. Верное второму параграфу своего устава, Общество доставляет также возможность слышать и новые произведения русских композиторов, находящихся еще в живых, даже очень молодых и развившихся вне тесных рамок музыкальной схоластики. Общество поступает в этом случае чрезвычайно честно и разумно, не стесняясь тем, что многие из присяжных жрецов Аполлонова храма смотрят на подобных композиторов, по меньшей мере, как на еретиков или каких-то нигилистов, попирающих якобы священные предания схоластической эстетики, музыкальной риторики и пиитики. (Про музыкальную грамматику, то есть уменье писать музыку грамотно, я не говорю, ибо присяжные жрецы Аполлонова храма частенько и сами грешат по этой части.)

В первом концерте (23 ноября) шли три части из драматической симфонии Берлиоза «Ромео и Джульетта», 9-й концерт для скрипки Шпора, хоры из первого действия «Русалки» Даргомыжского, полонез (E-dur) Вебера, аранжированный для фортепиано и оркестра Листом, увертюра (№ 2) к «Леоноре» Бетховена.

Отрывки из симфонии Берлиоза известны уже нашей публике. Один из них изображает сначала мечтающего Ромео, долетающие отдаленные звуки бала и концерта, наконец, самый праздник в доме Капулетов. Второй отрывок представляет: «Сад Капулетов, молчаливый и пустой; лунная ночь; молодые Капулеты, возвращаясь с бала, проходят, напевая отрывки из бальной музыки (мужской хор); Джульетта на балконе; Ромео в тени; сцена любви (инструментальное адажио)». Сюжет третьего отрывка, наиболее известного у нас, — царица Маб, волшебница снов и все ее проделки (инструментальное скерцо).

В первом отрывке самое слабое — начало, где Ромео мечтает какими-то неясными и бессодержательными хроматическими ходами. Но зато потом, когда к итальянской кантилене, распеваемой очень мило гобоем, примешиваются вдруг звуки тамбурина, как бы отголоски доносящейся бальной музыки совсем другого ритма (превосходный оркестровый эффект), — интерес музыки растет все более и более. Звуки оркестра переходят в блестящую, живую, итальянски-ухарскую бальную музыку, тема которой по этому самому банальна. Зато далее из нее вырастают чудеса оркестровки и гармонии, свойственные исключительно Берлиозу, и переходят в эффектное фортиссимо — сочетание бальной темы с темою кантилены. В конце опять мелькает тема, характеризовавшая мечтающего Ромео. Все это сделано необыкновенно смело, бойко и ловко.