Критический эксперимент 2033

— Я знал, что дар пророчества мне не ниспослан, — ответил Фламин. — Поэтому я не смог сам отбиться от твоих обоснованных подозрений. Благодарен Богу Единому, что Он знаками своими не дал мне окончательно загубить важнейшее дело моё в этом мире. И буду стараться до самой смерти своей продолжать идти Его Путём. Пророк понял бы сразу, когда вы сожгли таблички, что это было предложение признания и союза.

— Завтра мы вновь будем разговаривать. Мы тоже наделали ошибок. Я понял, что, если бы мы не стремились к победе, а молились бы о честном суде Божьем, мы могли бы даже победить.

— «Nimiam aviditatem victoriae ducit uinci» (Чрезмерное желание победы приводит к поражению).

-

42. Земное и небесное

Бой, который римляне расценили как ещё одну свою победу, привёл к нескольким последствиям. Во-первых, его импровизированная арена была обнесена невысокой изгородью, с одной стороны которой поставили скамьи для почётных лиц: магистратов, сенаторов, главных жрецов, весталок. К ним, подумав, добавили честных вдов консулов. На арене должны были выяснять отношения римские граждане, решившие прибегнуть к небесному, а не людскому, суду. Тем самым нововведённый обычай поединков между гражданами был узаконен.

Евгений в своей проповеди резко выступил против того, чтобы рассматривать римлян как победителей.

«Если спорящие решили обратиться к суду Неба и Судьбы, то они прибегли к самым беспристрастным судьям, которые смотрят не только на данный спор. Они видят все деяния и все намерения человека. От них не укроешься, не откупишься, их не улестишь словами, их не обманешь лжесвидетельством и ложными клятвами. Если даже по видимости правая сторона терпит поражение, это значит, что муж сей в жизни натворил зла либо ошибок и расплатился за них полностью. А тот, кто выиграл бой, не должен рассматривать себя как победителя. Высшие силы помогли установить истину в данном случае, проигравший очищается от ошибок и грехов своих, а выигравший получает испытание: не занестись и не надмеваться. И нужно ему помнить, что все его ошибки и грехи остались при нём. Возможно, он своей якобы победой даже взял на себя часть душевной ноши проигравшего, особенно если бой был до смерти и тот уже не может к очищению присовокупить покаяние перед обиженными и заглаживание нанесённого его грехами вреда, дабы не просто очиститься от того, что уже было, а подняться душою и не повторять ошибок и грехов впредь. Так что Риму сейчас главное — не обольщаться и не увлекаться. Эта «победа» для него на самом деле суровое испытание: достоин ли Рим выпавшего ему счастья и Пути своего?»

Друиды вновь вернулись для переговоров, которые теперь быстро шли к завершению. Когда консулы пришли с торжествующим видом докладывать Сенату о подготовленном договоре, Евгений схватился за голову. Поистине, мышление у них оставалось провинциальное, мелкое. Кезон Фабий ликующе доложил, что в последний момент, после славного поединка, друиды согласились на исключительные права римлян на установление порядка не только в Лациуме, но и в Кампании и на правобережье Тибра, включая Вейи. Фламин представил себе италиков и этрусков, прибегающих к защите кельтов против надвигающегося на них вала римского владычества, и окружённую со всех сторон кельтскими вассалами и колониями республику, служащую, в лучшем случае, священным местом одной из почитаемых религий и резервуаром наёмников и добровольцев. Он без разрешения встал и, воздев руки к небу, возгласил:

— Небесный патрон Республики и богов её, Бог Единый, подтверди, что первая передышка на Пути Рима может быть лишь после того, как порядок воцарится во всей Италии до Пада!

Тут раздался оглушительный раскат грома. Вновь возникшая грозовая туча собиралась обрушить на Рим ливень с градом. Сенаторы заволновались: «Плохая примета, Заседание огрешное. Что делать?»

Аппий, поднявшись со своего кресла, воздел свой посох и заявил:

— Заседание огрешное, и боги дали нам знак, что консулы и сенаторы действительно допускают страшную ошибку. Возблагодарим их за своевременное предупреждение.

После молитвы Сенат разошёлся.

Друиды были огорошены, когда на следующий день консулы вновь вызвали их для переговоров и непреклонно потребовали, чтобы друиды и кельты не вмешивались ни в какие дела в Италии вплоть до Пада и не поддерживали там никого, кроме Рима, даже если просящий поддержки пока что не враг Риму. Удивление сменилось гневом, и переговоры прервались. Почувствовав (и наверняка выяснив точно) руку Фламина, друиды решили не уезжать, а отправиться на Склон.

Кельты единого государства не образовывали, их племена частенько воевали друг с другом. Но друиды держали нити влияния и в решающие моменты сплачивали этот конгломерат в единую массу, которая вновь распадалась, как только особые обстоятельства проходили. По этой причине кельты совместными силами могли осуществлять массированные колонизационные вторжения-завоевания по всей Европе, а впоследствии и в Малую Азию. Договоры друидов уважали все кельтские племена.