Критический эксперимент 2033

— Дотащиться до города на Народное Собрание или на рынок по грязюке — не всегда удастся. А вот если проложите хорошие пути, крестьянин, живущий в тридцати милях от Города, спокойно доскачет до него за два-три часа или доедет на базар за шесть часов. А в городах останутся лишь те, у кого главное дело там: ремесленники, торговцы, шлюхи, артисты, политики.

— Но ведь войны всё равно будут. В городе человек, а в особенности его семья и имущество, лучше защищены. А деревню очень легко разграбить, — возразил Павел.

— Поэтому Рим и должен установить порядок. У нас воины дерутся по строгим обычаям, с деревень врагов берут выкуп, а не разоряют их. Вот города порою грабят дотла. По мере того, как римский порядок будет распространяться всё дальше, жить на природе будет всё безопаснее и лучше, — со снисходительной улыбкой ответил Кассвазз.

Высокомерное пренебрежение к наивному полуварвару, который и на встрече-то заслуживает быть лишь потому, что он — лучший ученик и тень того, с кем стоит иметь дело, ножом резанула Павла. И он неожиданно для себя осознал главную проблему Рима.

— Вы живёте по обычаям, мы — прежде всего по законам. Римские законы устанавливают обязанности людей по отношению к людям, республике и божествам, республики и даже порою божеств к людям. Но нет законов, устанавливающих обязанности человека по отношению к земле. Хозяин считается вправе распоряжаться своим имуществом как угодно. А земля ведь не может считаться имуществом.

— Неужели нет никаких ограничений на употребление и злоупотребление правом собственности? — ехидно спросил Кассвазз.

— Некоторые есть, — уточнил Павел. — Но они связаны с нарушением обязательств перед другими людьми и перед Республикой и божествами.

— Но ведь тогда надо было бы прописать и обязанности земли по отношению к людям? — доброжелательно улыбаясь, заметил Гвенол.

Евгений почувствовал страшную ловушку, но Павел оказался на высоте.

— Вы ещё предложите заключить контракт с Богом Единым! Земля — наша мать, она Mater familia omni humani generis (мать семейства всего рода людского). Всё, чем мы владеем — наш пекулий, как имущество сына или незамужней дочери. Если она пожелает, может отнять в любое мгновение всё, включая наши жизни. Не кощунствуйте!

«Итак, изначальный грех всей системы европейского права найден!» — понял Евгений и торжествующе обнял Павла. Он хотел высказать то, что рвалось из сердца. Но за излишнее увлечение получил лёгкий сигнал предупреждения и смягчил свои слова:

— Если ты, Павел, и дальше уверенно будешь идти своим Путём, ты подготовишь людей к принятию пророка и увидишь того, кому Бог ниспошлёт этот тяжелейший дар.

Друиды тоже начали поздравлять Павла, который вырос в их глазах до равной им личности. Кассвазз, тряся его руку, воскликнул:

— Павел, ученик посла Бога Единого! Продолжай приближать и готовить приход Спасителя!

И здесь у Фламина сердце похолодело. В этом крылась какая-то глубинная ошибка.

— Не надо поминать всуе имя Спасителя, — тихим, но чётким голосом попросил он.

А в чём же на самом деле его миссия, если брать её шире, чем в Риме, Евгений теперь боялся даже подумать.

Заодно стало ясно, как своевременно были включены в римский кодекс права слова Mater familia. Теперь римляне полностью подготовлены к вроде бы лёгкому, но принципиальному изменению гибельной идеи, разрушившей две цивилизации.

44. Служба земле

Сенат и народ решили, чтобы тратить поменьше сил на разгадывание намёков Фламина, официально определить статус его преемников. Им было запрещено занимать какие-либо должности. А первый преемник имел право ораторства на комициях и плебисцитах, но лишь если надо было предупредить народ об опасности какого-то решения. Права провокации: вносить предложения — ему не дали. По поводу первой части постановления Павел сразу проехался:

— Квириты, вы же знаете, что учащий служению Богу Единому, даёт обет не занимать никаких должностей.

Гай Сициний отрезал:

— Знаем. И уверены, что, пока во главе служения стоит славный Евгений Фламин, так и будет. Но например, ты, Павел, можешь соблазниться и разрешить своим людям занимать должности. Причём у тебя найдутся самые лучшие доводы. Ведь идут служить Богу Единому, пожалуй, лучшие из плебеев. И, скажешь ты, вредно для Пути Рима и для плебса не давать им возможности быть магистратами и трибунами.

Павел был ошарашен. Народный вожак как будто прочитал в его душе накапливающееся раздражение против борьбы мелких самолюбий на выборах и появления в её результате весьма посредственных магистратов. Бесило и неумение отвести тех, кто занимает жёсткую позицию против плебеев, например, Фабиев. Уже принесённые обеты Канулей, конечно, не тронул бы, а вот новым людям действительно мог бы смягчить требования.

Царь Аппий сразу же пожелал представить Сенату на утверждение преемников и дать им аналогичные полномочия. Но сенаторы единодушно забаллотировали его предложение: