Критический эксперимент 2033

Евгений повторил Авлу и Сиянии правила поведения, если их разведут по разным местам. Не возмущаться ничем, мы гости и изменить ничего не сможем. Не одобрять ничего, что не согласуется с Путём Бога Единого. Если спросят, не лгать, а вежливо уйти от оценки. По мере возможности одобрять то, что возвращает на Путь Господа, даже если оно окружено мерзостями. Такая похвала, в частности — возможность уйти от оценки дурного. Не поддаваться дурным воздействиям и стараться избегать одурманивающих средств. Если чувствуешь, что начинает расслабляться воля, лучше впасть в физическое расслабление и попросить немедленно отправить домой из-за плохого самочувствия. Всё время применять духовную защиту, и в трудных случаях немедленно взывать внутри себя к Богу, не стесняться просить у него сил и стойкости, ясного ума и духа. Твёрдо отказываться от кровавых обрядов, мучений и извращений, не приносить жертвы идолам и не поклоняться им, ссылаясь на обет Богу Единому, но можно молитвой Богу Единому попросить поддержать остальных в духовном совершенствовании. В остальном стараться следовать местным обычаям.

А затем на конях и в паланкине новоиспечённые латифундисты проследовали в главный храм Астарты.

В храме их сразу же разделили. К Фламину подошёл верховный жрец Баала Миркан вместе с другими жрецами высшего ранга, и начал с ним беседу о вере Бога Единого, её обрядах и соотношении с верой Баала. При этом он с товарищами постепенно уводил Евгения всё дальше от остальных и усадил на скамьи верховных жрецов. Авла сразу осадили молодые аристократы и их отцы, уговаривающие принять их сыновей в учение. Сиянию подхватили дамы и жрицы. Более того, именно к ней почему-то подошёл суффет с семьёй. Старшая жена суффета Аллит представила мужу Сиянию, и та оказалась среди жён и дочерей высшей знати, в середине семьи Бод-Мелькарта.

Празднество началось с торжественного шествия под музыку, как будто давящую людей и внушающую им чувство ничтожества перед богиней. Молодые жрецы Баала преподнесли Астарте «подарки от мужа», а затем начались молитвы и танцы. Постепенно молитвы становились всё более экстатическими, а перемежавшие их танцы всё более эротическими, доходящими до моментов плотского соединения в фигурах. В конце концов под громогласный удар барабанов и вой труб один из молодых жрецов отрезал себе до крайности напряжённый фаллос и бросил на жертвенник перед богиней.

Карфагеняне ликующе закричали: «Богиня оплодотворена!». Искалеченного унесли. Остальные запели гимн Астарте, матери всего живого, покровительнице любви и плодородия. Под тяжёлыми взглядами жрецов Евгений нашёл выход: он воздел руки к небу и возгласил:

— Бог Единый, имя которого неведомо, благослови всё то в этом празднике, в народе карфагенском и в его богах, что соответствует Пути, который Ты им предначертал!

Удивительно, но его слова и мысль проникли в умы Авла и Медонии, и они произнесли практически то же самое. Можно было бы рассматривать это как чудо, но ведь они так долго настраивались на одну и ту же волну, так что, может быть, это была лишь маленькая помощь помощников Бога. Жрецы Баала, а за ними и остальные, подхватили эти слова, переведя их на пунический почти точно: «Могущественнейший Бог, имя которого неведомо людям, благословил наш праздник и подтвердил, что мы идём по Пути, предначертанному им для Карфагена»! Народ возликовал: ещё один могучий бог благословил Карфаген.

После кульминации все мужчины, даже евнухи, покинули храм Астарты. Оставшаяся часть мистерий была женской тайной.

Евгения не отпустили. Его увели к себе жрецы Баала. Миркан в ходе пиршества подвёл некоторые итоги:

— Баал — бог мужской силы, воинов и правителей. То, как вы служите своему могучему Богу, похоже на наше служение Баалу. Завтра мы испросим у него благословение нашим сыновьям, если они пожелают, служить Безымянному Богу.

— Не безымянному, а Богу, который столь далеко и высоко, что имена Его не могут быть названы на бедном людском языке, — возразил Фламин.

— Могучему Неведомому Богу, послом которого ты служишь, — уточнил верховный жрец. — Ты заметил, что мы наметили на жертвеннике в городском доме слова «Неведомому Богу» по-пунически? Доволен ли ты тем, как их разместили, и можно ли будет их вырезать?

Евгений вдруг понял, что, поскольку римские и пунические письмена идут в противоположных направлениях, для каждого из народов его надпись кажется расположенной выше. Он улыбнулся и одобрил.

— Мы знаем, что ваш Бог запрещает возводить Ему храмы. Наши художники и скульпторы представят тебе рисунки, которыми мы распишем портик, и статуи, которые воздвигнем, а ты вынесешь алтарь на площадь перед твоим домом и будешь там служить и учить наших людей своим обрядам. Постепенно мы сделаем это место одним из красивейших в городе.

С жрецами всё стало ясно. Психология древних религий: могущественного бога нужно переманить к себе и поселить в своём городе.

— Но ведь священники Господа будут беспощадно бичевать те обычаи и нравы, которые сбивают Карфаген с Пути Божиего, — предупредил Евгений.