Читаем Критика нечистого разума полностью

Идеальный случай, когда человек на шаг впереди тебя в чем-то, что может быть тобой присвоено, на шаг, не на десять. Но поскольку обмен должен быть эквивалентен, тебе тоже нужно выдаваться на шаг. Это в идеале. Возможны вариации.

«Мы живы, пока держим живыми других» (М. К. Мамардашвили).

А что значит — держим?

«Другой — это не объект, который смотрит на тебя как субъект, как было у Сартра, Другой — это структура нашего поля восприятия» (Жиль Делез).

Иными словами, Другой — тот, кто дает нам оптику нашего зрения, только и делающее мир достаточно видимым для того, чтобы мы могли в него поместиться.

В этом его функция.

Если этого не происходит, человек идет на хрен. Если хватает мужества, то идет туда сразу и безболезненно.

Запой по религиозным мотивам

Зачем пить — в случае алкоголизма реально запойного и очевидно вредоносного?

«Каждая рюмка — это как одна стотысячная той пули, что хочется пустить себе в висок».

А влечение к смерти надо уважать. И никак особо не объяснять. Просто есть конструкции, которые объясняются, а есть такие, предельные, которыми объясняют.

Уже писалось, что самоубийца, в некоем смысле, всегда прав. Если так хочется сильному, то не нам его судить. Если так хочется слабому, то это, может быть, его сила единственная, не нам тут ему мешать.))

Это не призыв к суициду — где его можно увидеть в верхнем абзаце? Нигде. Начнем с того, что большинству людей не хочется сотворить с собой ничего такого, и они безусловно правы.)) Ну а если хочется — значит, надо. Хотя почти всегда возможен вариант лучший, нежели самоуправство-самоубойстве. Просто он тоже ничего, этот вариант. Выше нуля, так скажем. Слишком часто все хуже.

И с этим довольно сложно спорить в силу одного простого обстоятельства: у меня, например, это идет как религиозное убеждение. «По религиозным мотивам». Не знаю, какой религии это принадлежит, возможно, ее еще нет, не пришло ее время, или ушло. Но это лежит именно в том месте, касательно которого говорят — «по религиозным мотивам».

Закон поля

Наверное, нет сильных и слабых людей вообще. Все констектуально, то есть нет такого сильного, которому нельзя было бы найти поле, где он слабый. И наоборот. Таким образом, базовый принцип силы — играть на своих полях, и только. Тащить все и всех на них. Иметь силу ничего не желать за их пределами. Расширять их так, чтобы в логике твоих полей было как можно больше, ибо не желать за пределами — тяжело.

Уроды и привереды

Одиночество, как и не участие в чем-либо может быть следствием как убожества («не тянешь»), так и разборчивости («не волнует»). Мерзко выдавание первого за второе самим человеком, и второго за первое — теми, кто про него. Этически, эстетически. Даже и прагматически. Путать здесь, идет речь о тебе или не о тебе — как правило, тактики проигравших, причем до начала того, во что они проиграют.

О любовях

Объективно не то, что объективно, а то, во что верит референтная группа. А субъективно то, во что верится самому наперекор группе. В «любви» референтная группа сжата до одного. В том смысле нет ничего объективнее любви взаимной и ничего субъективнее не взаимной. Совершенно разные принципы. Странно даже называть одним словом.

За тех, кому надо

Что почесть за главную добродетель?

В лучшем смысле этого слова. Вспоминается у Ницше: спросите мальчишку, хочет ли он научиться быть сильным, а затем спросите, хочет ли он научиться быть добродетельным — и почувствуйте разницу. Так вот, в лучшем смысле. «Добродетель» как то, что надо самому человеку, а не тем, с кем он имеет дело.

Одно время мне казалось — мышление. В отличие от любых знаний и навыков, это универсально. Может вытащить все, закрыть любую дырку. Ну, почти любую…

Может — но вовсе не обязательно. Так, видишь людей, которым сложно отказать в мышлении — и что? И ничего. Не завидуешь им. Не отказываешь в мышлении и себе, и местами не завидуешь себе тоже.

Тогда стало казаться: да просто отсутствие невроза, черт его дери. Ну и других расстройств, от того производных. Колоссальное преимущество. Это как зрячий в стране, где все слепые. Одни слепые просто, у других какие-то компенсаторы.

Но далее подумалось — странно определять через отрицание. Просто по форме странно. Да и по жизни: вот дурак со столь примитивной психикой, что там, кажется, даже ломаться нечему. И что? Невротик-интеллигент будет успешнее. Нет, я не специалист. Может, он дурак как раз потому, что там не пусто, а ломано-переломано, и пусто уже потом. И разные геттообразные люди, с понтом и жизненным шансом в ноль — невротизированы хлеще любого интеллигента. Может быть. В любом случае — нельзя определять через отрицание.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Как разграбили СССР. Пир мародеров
Как разграбили СССР. Пир мародеров

НОВАЯ книга от автора бестселлера «1991: измена Родине». Продолжение расследования величайшего преступления XX века — убийства СССР. Вся правда о разграблении Сверхдержавы, пире мародеров и диктатуре иуд. Исповедь главных действующих лиц «Великой Геополитической Катастрофы» — руководителей Верховного Совета и правительства, КГБ, МВД и Генпрокуратуры, генералов и академиков, олигархов, медиамагнатов и народных артистов, — которые не просто каются, сокрушаются или злорадствуют, но и отвечают на самые острые вопросы новейшей истории.Сколько стоил американцам Гайдар, зачем силовики готовили Басаева, куда дел деньги Мавроди? Кто в Кремле предавал наши войска во время Чеченской войны и почему в Администрации президента процветал гомосексуализм? Что за кукловоды скрывались за кулисами ельцинского режима, дергая за тайные нити, кто был главным заказчиком «шоковой терапии» и демографической войны против нашего народа? И существовал ли, как утверждает руководитель нелегальной разведки КГБ СССР, интервью которого открывает эту книгу, сверхсекретный договор Кремля с Вашингтоном, обрекавший Россию на растерзание, разграбление и верную гибель?

Лев Сирин

Публицистика / Документальное
Бывшие люди
Бывшие люди

Книга историка и переводчика Дугласа Смита сравнима с легендарными историческими эпопеями – как по масштабу описываемых событий, так и по точности деталей и по душераздирающей драме человеческих судеб. Автору удалось в небольшой по объему книге дать развернутую картину трагедии русской аристократии после крушения империи – фактического уничтожения целого класса в результате советского террора. Значение описываемых в книге событий выходит далеко за пределы семейной истории знаменитых аристократических фамилий. Это часть страшной истории ХХ века – отношений государства и человека, когда огромные группы людей, объединенных общим происхождением, национальностью или убеждениями, объявлялись чуждыми элементами, ненужными и недостойными существования. «Бывшие люди» – бестселлер, вышедший на многих языках и теперь пришедший к русскоязычному читателю.

Дуглас Смит , Максим Горький

Публицистика / Русская классическая проза
Набоков о Набокове и прочем. Интервью
Набоков о Набокове и прочем. Интервью

Книга предлагает вниманию российских читателей сравнительно мало изученную часть творческого наследия Владимира Набокова — интервью, статьи, посвященные проблемам перевода, рецензии, эссе, полемические заметки 1940-х — 1970-х годов. Сборник смело можно назвать уникальным: подавляющее большинство материалов на русском языке публикуется впервые; некоторые из них, взятые из американской и европейской периодики, никогда не переиздавались ни на одном языке мира. С максимальной полнотой представляя эстетическое кредо, литературные пристрастия и антипатии, а также мировоззренческие принципы знаменитого писателя, книга вызовет интерес как у исследователей и почитателей набоковского творчества, так и у самого широкого круга любителей интеллектуальной прозы.Издание снабжено подробными комментариями и содержит редкие фотографии и рисунки — своего рода визуальную летопись жизненного пути самого загадочного и «непрозрачного» классика мировой литературы.

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Николай Мельников

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное