Критика цинического разума

Третий. Против медицинского отрешения от права распоряжать­ся своим собственным телесным существованием поможет в конеч­ном счете только сознательная организация жизни нашего собствен­ного тела в соответствии с представлениями о хрупкости нашего орга­низма, о наших болезнях и нашей смертности. Нет необходимости говорить, насколько это трудно,— ведь страх, если он оказывается чересчур большим, делает всех нас слишком склонными к отказу от ответственности за жизнь и смерть нашего собственного тела — и мы не задумываемся при этом, что даже самая совершеннейшая ме­дицина есть в конце концов лишь отражение нашей собственной от­ветственности и ни с кем не разделяемой боли в нашем беспомощ­ном взгляде: она лишь возвращает все это нам самим. Тому, кто по­стигнет, что круг отчуждения всегда замыкается собственной смертью, должно стать ясно, что лучше избрать иное направление этого кру­га — к жизни, а не к одурманенному существованию, к риску — вместо перестраховки, к цельному телесному воплощению — вмес­то расколотости.

5. Религиозный цинизм

И что бы вы сделали с Граалем, если бы нашли его? Дизраэли

...да к тому же еще и ухмылка, похожая на оскал черепа; ведь то, что строящий долгие планы человек умирает так же неожиданно, как и глупая скотина, тоже вроде бы достойно смеха.

Эрнст Блох. Принцип надежды

Внезапно кто-то из нас покидает видимый, наш общий и непрерыв­но существующий мир, прекращая разделять с нами существование. Его дыхание останавливается, движения прекращаются. Перво­начально смерть проявляет себя в виде прекращения процессов: что-то угасает и переходит в состояние полного покоя. Немного времени спустя, наоборот, начинаются какие-то процессы: тело коченеет, раз­лагается, происходит распад тканей. Тогда на свет божий появляется скелет — та часть нас, которая дольше всех остальных не поддается тлению. Он представляет собою то, что осталось от нас in materia, a потому скелет становится образом смерти. Костяк символизирует тот конец, который каждый из живущих уже носит в самом себе. Каждый — своя собственная Костлявая, своя собственная Смерть, костлявый форейтор, погоняющий упряжку собственного экипажа, отправляющегося в мир иной.

Глядя на эту сторону смерти,— единственную, которая обычно доступна наблюдению,— живущий человек не может отделаться от впечатления, что в живом теле действует какая-то незримая сила, которая позволяет ему дышать, разгуливать по свету и сохранять свою форму, тогда как из мертвого тела эта невидимая сила, должно быть, уходит, раз оно застывает в неподвижности и разлагается. Незримая эта сила вызывает дыхание, движение, чувства, бодрость тела и сохранение его формы — она есть совокупное представление об активности и энергии. Ее влияние, хотя оно незримо и может быть изолировано, создает самую действенную из всех реальностей. Это Незримое носит множество имен: Душа, Дух, Дыхание, Пред­вечное, Огонь, Форма, Бог, Жизнь.

Опыт учит, что животные рождаются и умирают, как и мы, что растения появляются на свет в виде ростка и гибнут, увядая, и что все они, на свой лад, тоже причастны пульсации жизни и смерти, образованию форм и распаду форм. Не возникает никаких сомнений в том, что человеческая «душа» окружена космосом животных и растительных проявлений жизни и загадочными, источающими энер­гию субъектами, которые действуют по ту сторону дня и ночи, гро­зы и ясного неба, жары и холода, вызывая их. Это окружение ничем не напоминает о «власти» человека над природой и над другими живыми существами в этом мире; скорее, возникает впечатление, что Целое мира терпит двуногое бесшерстое существо постольку,

поскольку оно налаживает какие-то связи с источниками пользы и опасности из животного и растительного миров.