Критский бык

Психея тем временем размотала поводок и почти вылезла на улицу, так что заботливая девица вынуждена была покинуть меня недоизвинившись. «Какая милая девушка, как хорошо воспитана!», – с неестественной восторженностью повторяла я, выйдя наконец из подъезда и убеждаясь, что ноги держат плоховато, норовят подогнуться в коленях и крупно подрагивают. Обитательницы квартиры № 71, внеплановая встреча с чёрною Психеей, общая моральная и физическая перегрузка – события достали меня напрочь все вместе и каждое по отдельности.

Вновь я опустила ватное тело на какую-то скамью и стала дожидаться, пока утерянные функции восстановятся. Безусловно, одни лишь двигательно-опорные, о том, чтобы осмыслить, кто, что и зачем наделал, речи никакой не шло. Эти завалы и выбросы придется долго и досконально раскапывать в целительном обществе старшего компаньона, а именно Отче Валентина. Как отдельный филиал фирмы я на данный момент не существовала, так, сборник разрозненных сведений плюс идиотский перечень в блокноте. Авось друг Валечка поможет раскодировать, старший компаньон не лишен искры Божьей, а меня прошу уволить. В соответствии с вышеуказанным, я на автомате разыскала платный телефон, бросила туда жетончик и доложила Вальке или автоответчику, а в принципе всё равно кому.

– Это я. Еду домой. Жду у себя. Целую, Катя, – было сказано тоже непонятно кем.

К собственному жилищу я подошла со двора, а не по переулку, пришлось свернуть с прямого пути, чтобы купить батон хлеба и пакет молока на самодельном рынке за углом. Увы, данное усилие исчерпало мыслительные способности окончательно. Оказавшись без хозяйственной сумки, я не догадалась приобрести пластиковый мешок и тащила продукты в руках. Представляю, сколь богатое зрелище явилось соседкам-бабушкам: я брела к подъезду, как лунатик, сумка болтается за спиной, в каждой руке по предмету питания. «Вот до чего доводит женщину холостая, несемейная жизнь!» – наверняка подумали они с полным удовлетворением.

Хлеб с молоком основательно затруднили вхождение в квартиру, пришлось зажать молочный пакет под локтем, но со второго захода дверь открылась. Однако, войдя в коридор, я поняла, что могла не мучиться с ключами. В квартире явно кто-то был, причем не один, из комнаты доносился разговор, вернее обмен репликами. Голоса были мужские.

Не покладая продуктов (от удивления, наверное), я вошла в комнату и застала печальную картину, коей всячески тщилась избежать. Посреди помещения в кресле развалился Валька и наблюдал, как Гарик собирает в спортивную сумку вещи, аккуратно сложенные по принадлежности, носки и майки отдельно, рубашки со свитерами следом. Дверцы обоих шкафов болтались открытыми, на журнальном столе стопками и россыпью лежали бумаги.

– Всем добрый вечер, – сказала я, держась за хлеб и молоко, хотя продукты стремились выпасть.

– А, Катюш, как хорошо, что ты успела, – очень дружелюбно вымолвил Гарик. – А я хотел просить Валентина, чтобы он передал. Знаешь, у меня так сложилось, сначала длинная командировка, потом страшно занудный договор об инвестициях, придется вкалывать, как рабу на галерах, так что я думаю перевезти бумаги к маме. И тебе мешать не буду, не возражаешь?

– Конечно нет, если тебе так удобней, – ответила я с запинкой.

Вежливый диалог с жестоким подтекстом давался трудно, я рисковала не потянуть, но в нужный момент вступил Валька.

– Прелестное дитятко Катя, позволь, я поспособствую, – предложил он, вставая с кресла. – Ты столько всего нанесла, что сейчас не удержишь, давай переправим на кухню.

Валентин забрал продукты и понёс из комнаты вон, я направилась следом, а Гарик остался собираться.

– Я как услышал твой вопль души в контору, так сразу прискакал, ты уж извини, если не ко времени, – Валька говорил, не переставая. – Хорошо, что Гарик мне открыл, а то дожидался бы под дверями. Никуда не денешься, это дельце надо было успеть еще вчера, так что мы сейчас молочка попьем и приступим, благословясь.

– Гарик, ты с нами молоко будешь пить? – крикнула я из кухни.

Я понадеялась, что вопрос прозвучал буднично, вроде бы голосом и интонацией я владела.

– Нет, спасибо, – сказал Гарик, появляясь в кухонном проёме. – Вы уж без меня, я дома поужинаю, удачной вам работы, а мне пора. Я дверь сам захлопну, не провожай.

– Счастливо тебе, привет маме! – вежливо попрощалась я и через секунду услышала, как дверь хлопнула и закрылась.

– Высший класс, дитятко Катя, – заверил Валька вслед за щёлканьем замка. – Что сейчас делать будем: рыдать или посуду бить? Имеешь полное право, только не затягивай, у нас работа. Но вот бежать за ним не советую, не догонишь!

– Нет, дорогой, ни то, ни другое, ни даже третье, – я выговорила с усилием. – Сейчас ты будешь материться, так изощренно, как сможешь, причём по своему адресу, а я буду слушать и соглашаться. Идёт?