Крюк Петра Иваныча

А случилось все на кухне у Анжелы, Николаевой жены, старшего сына которая. В тот день Зина у них холодец затеяла под Анжелкин с Колькой свадебный юбилей. С утра сходила, все, что надо, для студня запасла, хрен в корнях прихватила — на терку пускать, чтоб не был готовый покупной, потому что не моют его как положено, а грязным натирают — думают, раз хрен, то сам своей силой любую заразу победит. Дома у сына не было никого: дети в школе, Анжела на фабрике, сам Колька в пусковой командировке в Йошкар-Оле — назавтра ждали его обратно, непосредственно к юбилею. Голяшки попались наваристые и поэтому Зине хотелось вынуть из них как можно больше внутреннего содержания для холодцовой крепости, чтоб желатина почти не пришлось добавлять. Варила часа три и, пока они вываривались, здесь же попутно хозяйничала по другим юбилейным нуждам: судака под заливное чехвостила и на дольки разделывала, морковь распустила — в оставшемся после голяшек бульоне проварить и на кружки подготовить и звездочки — под украшение заливного и холодца, ну и прочее всякое, пока уже не затуманилось в затылке и не поплыли радужные округлости перед самым носом. В кастрюлю глянула — батюшки светы! — вода-то ушла вся почти, испарилась. Быстро вынимать! Первую голяшку подхватила рукой, выдернула, да так обожглась об нее раскаленную, что пальцы разжались и вылетела она из прихвата, да в угол кухни забилась, пуская из сруба на кафель распаренный жидкий мозг. Ах, ты! — быстро нагнулась, резко так, чтоб не все мозги отпустить из кости, главное успеть перехватить, и…

И увидала Зина, как надвинулась на нее рубленная кость еще быстрее, чем сама она к ней приблизиться решила, как ударила ее голяшка почему-то по носу, но уже не горячим и твердым, какой должна быть, а просто ткнулась мягким, как надутая автомобильная камера, как радужное колесо, наподобие тех, что плавали перед носом и раньше, но не были такими приятными на ощупь глаз и лица, зато сильно напоминали ту самую камеру, на которой они с Серегой Хромовым, радуясь и хохоча, уплывали вниз по течению речки Маглуши, чтобы ниже на километр к ним присоединился ее муж, Петя, с которым расписались они в позапрошлом году и который в эти же минуты для победы в их с Серегой мужицком споре летел вдоль края прибрежного леса, в одних плавках, обдираясь телом о стволы ольхи и ветви ивняка, чтобы обогнать быстрину воды скоростью суши, добраться до дальнего поворота и стать первым, так же точно, как, думает, стал он в Зинкиной жизни самым первым мужчиной.

— Сильней! — кричала Зиночка Сереге, когда он, опустив в быструю воду руки, регулировал ладонями повороты дутого колеса, стараясь избежать высоких камней. — Подгребай, Сережка, — проиграем! — И Cepera Хромов, такой же молодой, как и они с Петей, мускулисто работал кистями, как совковыми лопатами, чтобы добавить как можно больше скорости их колесному воздушному пароходику. А Зина, переживая за обоих, старалась, как умела, подбодрить Петькиного друга, чтобы не так он мучился от недавнего своего разрыва с Галиной, первой своей женой. И получалось, в общем, у нее слово доброе вовремя вспомнить и Сережку от грусти по возможности оберечь…

Дверь ломали соседи с помощью слесаря из РЭУ в присутствии участкового милиционера, когда кислый дым от обуглившихся голяшек начал просачиваться сквозь дверную щель и легкое облачко сизым призраком медленно стало заполнять пространство лестничной клетки. Пожарных успели не вызвать, потому что тут же картина стала ясной и предельно простой, и понадобилась в результате не огневая команда, а лечебная. На полу, уткнувшись головой в вареную кость, лежала Анжелкина свекровь, тетя Зина, и не подавала жизненных признаков. Кастрюля продолжала обгорать вместе с пропащим планом на крепкий холодец, и чего делать дальше, до приезда «скорой», кроме как распахнуть во всю ширь окно, никто из соседей не знал. Сначала подумали, тетка задохнулась от дыма, но сердце ее билось, и она оказалась живой. Основной дым, делясь сквозняком, приходился больше на форточку и прихожую и поэтому уходил с кухни, протягиваясь выше Зининой головы.

Судя по горелым остаткам утвари, в беспамятстве Зина пробыла часа два, не меньше, и в реанимации, куда ее сразу поместили под капельницу, врач покачал головой, что, мол, в этом деле каждый миг роль играет существенную и чем раньше, сказал, с препаратом больного совместить, тем больше надежда на успех. Немного погодя, он же добавил, когда принесшийся в больницу Петр Иваныч очумело выслушал первый диагноз и предварительный прогноз, что бывают разные варианты, от неважных до самых плохих, и выразительно посмотрел в потолок, отделявший взгляд наверх от неба. А потом успокоительно пообещал, что и иначе случается, типа: так себе, более-менее, включая и без потери памяти, и с частичным сохранением двигательной функции и без обязательной скорой смерти.