Кривая Империя. Книги 1-4

Гуманитарный профиль:

Где сотворены ангелы?

Могут ли они приводить в движение себя и другие тела?

Как они мыслят и понимают — посредством различения (анализ — С.К.), соединения (синтез — С.К.) или как-либо иначе?

Как они сообщают друг другу свои мысли?

Какое место (объем — С.К.) может занимать ангел?

В чем сущность света славы в жизни будущей?

Юридический профиль:

О договорах с дьяволом.

Естественно-научный профиль:

Об умении колдунов переставлять местами целые поля (агротехника и геодезия — С.К.).

О невидимках (оптика — С.К.).

Определение числа небес.

Жидкая природа неба.

О расстоянии от неба до земли.

Эстетика и культурология:

Отчего у стариков выпадают волосы, а у женщин не растет борода?

Имелись ли шипы у райской розы?

Ну, и арифметикой немного занимались. А то как посчитаешь число ангелов? В 1742 году, чтобы все это правильно изобразить, была основана Академия художеств.

Тут на Руси возникла гигантская фигура Михайлы Ломоносова. А какой она еще могла быть, когда никаких русских, кроме малопонятного поэта Тредиаковского, в науке не было, и в Академии заседали одни немцы под председательством Шумахера? И вот русское Чувство всеми своими оттенками пало на былинного героя. Историк пристально вглядывался в портрет «отца русской науки и литературы», и вот как он его срисовал — невольно, конечно, ибо был наш Историк вполне способен и сам сочинить что-нибудь былинное. Откуда срисовал, вы сейчас без труда поймете.

Когда родился сей научный богатырь? — неизвестно. Существует две версии рождения Ломоносова. По версии Историка, никто ничего действительно не знает, в том числе, сам пациент. Ибо в детстве математических знаний и умений не имел, а в мир явился столь неопределенных пропорций, что неясно было, то ли он дитя-акселерат, то ли безбородый инфантил. Вторая версия была привезена моим товарищем из Ленинской библиотеки, где среди диссертационных тем типа «Раздаивание козла до нормальной молочной продуктивности» он раскопал и такую (приблизительно): «М. В. Ломоносов — внебрачный сын Петра Великого». Итак, первый мотив понятен? У великого сына человеческого — таинственный, но великий, почти нечеловеческий папаша.

Откуда он к нам пожаловал? Из пустыни, конечно, где его возмущенный глас вопил бесполезно. Пустыня была не южной, а северной. Море ее омывало тоже мертвое, но не от соли, а от холода. Здесь, у воды, наш юный рыболов ждал Зовущего. И дождался: «Иди за мной, время наступило!», — так Историк интерпретирует перемену обстановки, вызванную в Беломорье буйным кораблестроительством Петра и пробуждающую народ израильский, пардон, — российский к хождению по водам, волшебному лову рыбы, отвлечению от пагубного превращения воды в вино. Отец героя — простой холмогорский рыбак легко сопоставим с простым назаретским плотником, сквозь пальцы созерцающим «духовные» упражнения жены. Жена эта, — имя ее неизвестно, подвиг ее — бессмертен, — действительно «происходит из духовного сословия». Она рано приобщила сына к грамоте и математике Магницкого (а как же собственный возраст? — чего ж его было не подсчитать на рыбьих косточках?). В такой теплой семейной обстановке Миша и рад был остаться, но мать умирает, и сценарий — навязшая в зубах тысячелетняя фабула — гонит его из дома, заставляет бомжить, пробираться в древнюю столицу, чтобы проповедовать в храме фарисеям и книжникам. Да и попереть потом этих шухермахеров из храма науки — пресветлой Академии.

Дальше сюжет развивался четко по бумаге.

Сначала нужно было пройти искушение. Бедный Миша, обучаясь обманным путем (косил под поповича в Заиконно-спасских мастерских), страдал тремя муками:

По молодости лет он легко обнаружил вокруг себя огромные, наглые толпы практически голых, бесстыжих московских девок. Пришлось неустанно смирять плоть ласковыми уговорами типа, ну, что ты стоишь, мужик, ложись, отдыхай. А честно жениться денег не было.

Совесть тоже мучила, что бросил отца, и теперь наследство безвестно расхитят безбожные соседи.

Ну, и довольствия приходилось по одному алтыну на день. Разгружать по ночам вагоны или шабашить со стройотрядами тогда еще не умели, поэтому целых 5 лет Миша торчал впроголодь.

Тем не менее, искусы были преодолены и науки не оставлены.

И тут Мише повезло. Причем повезло не из-за просвещенности Руси, а из-за дикости ея.