Кривая речь

Кошерной каши выкушав половник,
Пронырливый и скользкий, как налим,
Экскурсовод вещал, что я паломник
И поднимаюсь в Иерусалим.

Душа духовной жаждою палима.
Нутро рассохлось без дождей и рос.
– Где ты видал болтливого налима? —
Второе я мне задало вопрос.

– Возможно, в мутных водах Иордана,
Где чудотворны рыбы и хлеба, —
Ответил я негаданно-нежданно
(Помилуй, Боже, грешного раба).

Снесло в кювет аллюзий нереальных,
Разгладило и сплющило мозги:
Нет никаких досок мемориальных,
А каждый камень требует доски,

Атласных лент, дежурных ликований.
И Питер мой на прозвища не скуп,
Но тут почти что семьдесят названий.
Пупок Земли по сути – целый ПУП.

Кто рвал его, кто комкал, кто мутузил,
И нынче то взорвут, то подожгут.
Его сто раз завязывали в узел
И двести раз закручивали в жгут.

Веками льются слезы бедных сирот.
Шесть дней рвались снаряды о броню.
Построил Стену местный зодчий Ирод.
Спущусь-ка и слезинку оброню.

Галопом по…

И перестань, не надо про Париж.

Ю. Кукин