Кривое зеркало. Как на нас влияют интернет, реалити-шоу и феминизм

Феминистская история Girlboss началась с манифеста Шерил Сэндберг «Не бойся действовать», написанного в 2013 году в соавторстве с Нелл Сковелл. Эта острая, продуманная и эффективная книга призывает женщин осознать свое честолюбие. Сэндберг занимала видный пост в Facebook. Свою книгу она написала задолго до возникновения серьезных проблем в социальной сети, поэтому заслуживает абсолютного доверия. Шерил Сэндберг – сильная, богатая, много работающая, замужняя белая женщина. Она рассуждает о феминизме, ядром которого являются личные усилия и напряженный труд. В начале книги она признает, что ее подход – это частичное, личное решение серьезной коллективной проблемы. Она убеждена, что женщины должны требовать власти, чтобы снести социальные барьеры. Другие считают, что нужно снести барьеры, чтобы женщины могли потребовать власти. Оба подхода «одинаково важны, – пишет Сэндберг: – Я призываю женщин разобраться с курицей (индивидуальными потребностями), но всецело поддерживаю и тех, кто сосредоточен на яйце».

К сожалению, курица оказалась вкуснее. Вооружившись феминистской практикой индивидуального развития и удовлетворения (а эти идеи с легкостью перерастают в самодовольство и потакание собственным желаниям), женщины с радостью впились в эту курицу зубами. Стратегия приобретения и траты денег кажется более сексуальной, чем стратегия, выстроенная вокруг политики. В период, когда женщины обладают беспрецедентной свободой и властью, когда мы получили невероятную возможность осознать свою жизнь в политическом смысле, у нас вместо расширенной репродуктивной защиты, равной оплаты, защищенного государством семейного отпуска, дотаций на уход за детьми и повышенной минимальной оплаты труда появился самодовольный феминизм полномочий, за которым стоят корпорации. Такой феминизм мирно соседствует с торговлей: кружки с надписью «Мужские слезы», футболки «Феминизм – это секс». (В 2017 году Диор выпустил рубашку с надписью «Мы все должны быть феминистками» за 170 долларов.) Мы получили конференции, бесконечные конференции – женская конференция Forbes, женская конференция Тины Браун[43], конференция бесстрашных женщин Cosmopolitan. Мы получили глобальную конференцию Арианны Хаффингтон[44], цель которой – положить конец «эпидемии стресса и выгорания» через продажу корпоративных вебинаров и обитых бархатом зарядных станций за 65 долларов, позволяющих держать смартфон подальше от постели. Мы получили абсолютную шарлатанку Мики Агравал[45], которая регулярно пускается в многословные рассуждения о своей линии трусиков для месячных. Но прошло совсем немного времени, и стало известно, что Агравал, провозгласившая себя иконой феминизма, безобразно относится к своим работникам и не имеет ни малейшего представления об истинном феминизме. Вместо создания системы безопасности и поддержки, позволившей бы женщинам реально почувствовать себя лучше, мы получили бесконечную лавину пустышек: сыворотки для лица, инфракрасные сауны, гуру велнеса типа Гвинет Пэлтроу, которая рекомендует помещать каменные яйца в вагину, или Аманды Шанталь Бэкон, чья компания Moon Juice продает крохотные баночки Brain Dust за 38 долларов.

В свете рыночного феминизма идея о том, что личное развитие – это извращенная форма политического прогресса, была принята как истинное откровение. Самое странное в ней то, что она не может быть полной и эффективной, не будучи абсолютно ошибочной. Феминистка-мошенница редко сознательно пытается кого-то одурачить. Она заявляет, что ее действия вовсе не являются мошенничеством. Она лишь хочет быть успешной, завоевать место, которого мужчины добиваются так легко, вести жизнь, какую ей хочется. Она должна все это получить, разве нет? Проблема в том, что феминизм, который ставит во главу угла индивидуальную волю, идет вразрез с феминизмом, для которого главное – это воля коллективная. Сегодня женщине очень легко усвоить подобную идеологию, а затем эксплуатировать других таким образом, который по сути противоречит ей. Именно к этому и подталкивает сегодня женщину экосистема успеха.

Я знаю это, потому что моя собственная карьера в значительной степени зависит от монетизации феминизма. И в результате я тоже очень близка к такому мошенничеству, возможно, даже прибегаю к нему – пытаясь удержаться на этичной стороне (если такая есть) размытой линии между «женщиной, относящейся к феминизму серьезно», и «женщиной, продающий собственный феминистский бренд». Я уклоняюсь от торговли, ярких иллюстрированных книг о «крутых» женщинах в истории, коворкингов, корпоративных мероприятий и конференций, но я – часть этого мира (и мне это нравится), даже если критикую его пустоту. Я в этом участвую, чем бы ни занималась и что бы ни говорила.

Самые очевидные