Кризис 19.11.2008

Там, внутри, было тоже сумрачно, тихо — правда, почище. Ходили какие-то люди, в основном женщины. На нас они не то чтобы не обращали внимания, но не мешали. Было видно, что все заняты и у всех много работы. Работы, за которую не платят.

Я подождал Лёху на улице. Он вернулся минут через десять, крутя на пальце брелок. Молча сел и принялся выбираться с неудобного места.

— Это все куда пойдет? — спросил я про коробки.

— В «Радугу», — ответил он.

Лёха уже два года тусовался среди этих людей, занятых таким странным делом, как благотворительность. Он возил грузы в интернат для больных детей. Он старался делать то, что можно — и чтобы не раздражать любимую Катьхен, которая этого не одобряла.

По левой стороне уверенно рассекала желтая машина, вся состоящая из изгибов. В ней сидела девушка типически понятной наружности.

— Тую маму! — присвистнул Лёха. — Ламборджини! Совсем озверели, такие тачилы соскам раздаривать. Увидишь, это все навернется. И очень скоро.

— И что? — поинтересовался я.

— И то, — Лёха выкрутил руль и засмеялся. — Должна же быть какая-то справедливость.

И вас накроет

Кризис на Каме

Евгения Долгинова  

I.

Глава администрации Краснокамского района Владислав Дмитриевич Жуков говорит со мной, закрыв глаза. Похоже, давление — или тема такая, что белый свет не мил, а скорее всего, все вместе. 810 рабочих главного городского предприятия — целлюлозно-бумажного комбината «Кама» — стройными колоннами идут в безработицу, — и бог весть, куда дальше завернут эти колонны.

Сокращений такого масштаба не было и в самые лютые девяностые. Основная масса — женщины за сорок, предпенсионного возраста; увольняют как не лучших работников, так и профессионалов.

За каждым — семья.

Город, что называется, на нервах.

Пожар пытаются гасить заранее. Огнеборцы — городской Центр занятости, профсоюзы, администрация района и города, они еженедельно собираются на специальную трехстороннюю комиссию. Обсуждают процедуру, перебирают вакансии. Чиновники, юристы, рекрутеры, инженеры, рабочие. Скоро, наверное, понадобятся врачи и психологи.

— Но все будет по КЗОТу, по закону?

— Мы все делаем, чтобы было, — говорит Владислав Дмитриевич. — Мы стараемся.

И закрывает глаза.

II.

В те дни, когда я была в Краснокамске, хоронили Валерия Алексеевича Ермакова, бывшего начальника цеха. Бывшим он стал недели за три до смерти. В марте ему должно было исполниться 60. Рабочие рассказывают: узнав, что попадает под сокращение, разозлился — полгода пожалели! — написал заявление «по собственному», и вот — инфаркт. Василий Петрович Сингилеев, глава профкома «Камы», мрачно комментирует: от этого или не от этого, а факт есть факт.

Краснокамский ЦБК строили семь лет, и к моменту открытия в 1936 году он считался крупнейшим в Европе целлюлозно-бумажным производством. Главный лозунг — «Камбумстрой — это Магнитострой бумажной промышленности!»; под него и был выстроен город — как и все новые уральские города, детища первых пятилеток, симметричный и геометричный, с красивым центром во всем его пятиэтажном величии, здесь свои — уже обветшалые — «дома с рыцарями», точнее, с серебристыми дискоболами и дискоболками в нишах на фасаде; свои колоннады, парки и стадионы.

В 1960 году ЦБК второй раз стал ударной стройкой — открыл первую в СССР фабрику мелованных бумаг. Впрочем, сегодня разделить умиление известной советской поэтессы Татьяничевой: «Вот она лежит передо мною, белоснежной манит целиною, сделана умелыми руками мастеров-бумажников на Каме» — не получится: в последние годы камская бумага если и манила, то скорее желтизною, а если и радовала, то глаз индийских и турецких печатников. Парадокс: продукцией «Камы» брезгуют даже краснокамские газетчики — вся местная пресса выходит на соликамской бумаге. Галина Коротких, пресс-секретарь ЦБК и заодно издатель небольшой частной газеты, тоже закупает бумагу в Соликамске, за 250 километров от родного комбината.

В девяностые «Кама» была со своим народом: пережила чехарду собственников, подвергалась рейдерским набегам, банкротилась, рассыпалась в пепел и восставала из него, — пока в 2005 году не приобрела собственника по-настоящему солидного, твердо настроенного на самые позитивные перемены, на развитие и привлечение инвестиций, — собственника во всех смыслах прекрасного, но при этом вполне загадочного. «Мы имени его не знаем»: одни уверенно приписывают «Каму» Банку Москвы и «госпоже Лужковой», другие, как та же Галина Коротких, говорят, что Банк Москвы только кредитует «Инвестлеспром» — лесопромышленную холдинговую группу, в состав которой входит ЦБК, и все утверждения о владельце не более чем домыслы неграмотных журналюг; третьи же говорят, что темна вода во облацех и на свете правды нет, и не ищите, все равно не распутаете. Год назад приезжал в Краснокамск министр, и губернатор просил (просил!) директора устроить ему встречу с собственником, так что вы думаете — отказали. (Высоко сидят: ни министр им не указ, ни губернатор.)