Кризис

К: А сейчас что мы будем делать – дело будет передано в Совет Безопасности завтра, и я просто говорю это Вашим сотрудникам, чтобы они могли подумать об этом. Мы не собираемся напарываться на наше же оружие, чтобы устроить голосование завтра.

Кр: Нет.

К: Что мы сделаем, так это представим нашу резолюцию. И тогда мы вполне можем пройти величественным шагом.

Кр: Нет. Я думаю, что это, наверное, очень разумно, не так ли?

К: Но что нам нужно, так это представить все в Совете Безопасности, чтобы (если) (неясно) сошли с ума на Генеральной Ассамблее, мы могли препятствовать этому на том основании, что вопрос находится на рассмотрении Совета Безопасности, и мы не будем участвовать в прениях Генеральной Ассамблеи.

Кр: Нет. То, что вопрос обсуждает Генеральная Ассамблея, на самом деле хуже всего.

К: Совершенно верно, но у нас должна быть некая [неясно] позиция, потому что, если мы ничего другого не сделаем, то мы должны выступить хотя бы перед Ассамблеей.

Кр: Да, я Вас понял. Я все прекрасно понял.

…

7 октября 1973 года

День начался с обсуждения с Хейгом, который был с Никсоном в Ки-Бискейне и действовал от его имени, потому что Никсон был занят отставкой вице-президента Спиро Агню и находился в стадии переговоров. Все настойчивее вырисовывался вопрос о военных поставках для Израиля. Я рекомендовал продолжить поставку уже обещанных или находящихся в процессе доставки товаров. Теперь, когда я вернулся в Вашингтон из Нью-Йорка, межведомственные обмены происходили, как правило, на уровне совета национальной безопасности или ВГСД. Большую часть дня я потратил на то, чтобы потянуть время. Совет Безопасности ООН, организация, специально созданная для борьбы с нарушениями мира, был парализован помехами, чинимыми со всех сторон. Советы тянули время; Египет, в зависимости от того, какому послу верил, либо тянул резину, либо готовился к прекращению огня на занимаемых на этот момент позициях; Израилю нужно было время, чтобы завершить мобилизацию; о Сирии ничего не было слышно. Только Соединенные Штаты были готовы обратиться в Совет Безопасности, но предпочитаемая нами резолюция представляла собой лишь изощренную тактику проволочек, потому что ни один член Совета нас не поддержал бы. Поскольку всем было нужно время, а мы не хотели выносить этот вопрос на рассмотрение Генеральной Ассамблеи, мы решили созвать официальное заседание Совета Безопасности ближе к вечеру, отложить обсуждение до следующего дня и нацеливаться на голосование ко вторнику или среде. К тому времени, если верить оценкам нашей разведки, Израиль восстановит, по крайней мере, исходные линии границ. Тогда каждый может быть готов согласиться с прекращением огня на месте на момент завершения боевых действий.

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Воскресенье, 7 октября 1973 года

9:35 утра

К: Где Вы?

Х: В своем кабинете, собираюсь пойти к боссу.

К: У нас ничего нет от Советов. Думаю, что около полудня [пресс-секретарь Рон] Зиглер должен сказать, что мы обратимся в Совет Безопасности. Прежде чем это будет сделано, проверьте еще раз. У нас практически нет поддержки. С другой стороны, у арабов дела идут лучше, чем кто-либо мог предположить. Я только что разговаривал с израильтянами. Им нужно будет вести операцию до среды или четверга. Они не очень-то рвутся к участию в заседании Совета Безопасности. На самом деле никто не рвется – израильтяне, Советы, египтяне, британцы. С другой стороны, я думаю, что мы можем провести камерную встречу. Совершенно недопустимо, чтобы Совет Безопасности ничего не делал во время боевых столкновений, и я считаю, что мы должны продолжить наши действия. Мы должны добиваться возврата к статус-кво анте беллум.

Х: Да.

К: Если мы продолжим работу, мы должны требовать возвращения [к статус-кво анте] – израильтяне никогда не простят нам прямого прекращения огня, и они никогда его не соблюдали.

Х: Будет тяжело, если мы останемся одни.

К: С другой стороны, простая просьба о прекращении огня создала бы впечатление, что мы выступили против израильтян, а это имело бы неисчислимые внутренние последствия, и международные тоже, и мы изменили бы нашу вчерашнюю позицию.

Х: Израильтяне паникуют?

К: На грани. Они очень хотят получить какое-то военное снаряжение, которое было одобрено и которого некоторые СД, сукины дети, из минобороны приостановили поставки, о чем я не знал. Я думаю, что мы должны выдать часть.

Х: Я тоже так думаю.

К: Я считаю, что, если арабы победят, с ними будет невозможно сотрудничать и не будет никаких переговоров. А перемена была бы приписана нашему собственному внутреннему кризису [Уотергейту].

Х: Верно, согласен. Я считаю, что мы должны принципиально стоять на своем. Мы обязаны предоставить все по нашим обязательствам, пока они не смогут стабилизировать это дело быстро – за два или три дня.

К: Они именно так и думают. Если мы не сделаем что-то сегодня, кто-нибудь выступит с простой резолюцией о прекращении огня.

…

Х: Что еще босс должен знать, Генри?

К: Нет, это главное.