Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте ?

Дальше — кризис имеет греческое происхождение. Причем начинается от греческого глагола «отделяю, разбираю». Впервые в контексте своего исследования Аристотель употребил его. Обнаруживая проблему государственного управления, он сказал о необходимости отбора между достойными людьми. Кстати, это уже сегодня прозвучало, что у нас кризис — это кризис управленческого жанра. Это может быть кризис элиты, кризис корпоративной системы управления ит. д. Так что связь между словом «кризис» у Аристотеля и проблемы отбора между достойными людьми характерна.

Дальше, второе значение слова «кризис» — это суд. По мнению автора, именно оно стало судьбоносным как для философии, так — обращаю внимание — и для всей европейской культуры в целом. Здесь он приводит очень известный и яркий пример — это история суда над Сократом. Говорят, что наиболее остро проблема кризиса как философская проблема встает во время суда над этим философом. Что самое интересное? То, что суть самого известного в философской истории примера ответственного внимания человека к собственному бытию, деланию, верованию, думанию, говорению обнаруживается здесь не в досужей и непринужденной беседе, а в жестких условиях суда среди возмущенных и шумящих афинян.

Обращаю внимание на то, насколько здесь все верно сказано: внимание человека к собственному бытию, деланию, верованию, думанию и говорению. Если мы перекинемся в нашу действительность от этого далеко отстоящего от нас события, то можем сказать следующее. Рассматривая некоторые аспекты кризиса, которые сейчас возникли, мы пытаемся определить: этот кризис — чего? Понятно, что это — глобальный финансовый кризис. Это все понятно, и спусковой крючок этого глобального финансового кризиса все нашли на Уолл-стрит (Уолл-стрит здесь понимается как метафора). Понятно, что это — экономический кризис. Понятно, что это — кризис управленческий. Хотя, когда говорится о кризисе управления, надо понимать, что есть разные уровни управления. Есть государственное управление, есть корпоративное управление, и каждая тема заслуживает большого внимания.

В принципе, наверное, важно здесь отметить, — иоб этом уже частично говорилось здесь, — то, что природу кризиса надо искать за пределами чисто экономических подходов. Это — кризис ценностей, идей и доктрин. Каких? Это — уже другой вопрос. Каких-то — пока мы их не определили. Потому что у нас, судя по коммюнике, проект которого был подготовлен, — замашки почти как у Римского клуба, когда делался их первый доклад.

М.Е. Делягин:

— Мы поскромнее.

XXX:

— Не знаю. На самом деле, дело тут не в личной скромности, чему нас учили в советское время, или в ее отсутствии. Это — кризис ценностей, кризис доктрин. Мы должны определить, в какой области его искать. Если мы будем искать в экономической или макроэкономической области, то можем обратиться к историческим примерам. Тогда экономические доктрины, по которым жило довольно долгое время человечество, — по крайней мере, во второй половине XX века, возникали как результат размышлений на заданную тему. А заданной темой был кризис в виде Великой депрессии.

Вспомним, как появились основные экономические доктрины, одни из наиболее важных в XX веке. Кейнс: «Общая теория займа, процентов и денег». Это не было просто размышление большого экономиста, а это был поиск выхода в рамках Великой депрессии (книга была опубликована в 1936 году). До этого, кстати, Кейнс, когда он был военным советником и наблюдал за тем, как готовился Версальский договор, как он был тогда сформулирован, — он практически предсказал Вторую мировую войну, говоря о том, что нельзя так Германию ставить серьезно на колени. Увидите, чем это все закончится. Закончилось все Второй мировой.

Возникло кейнсианство. Оно потом переросло в неокейнсианство. По крайней мере, это была серьезная экономическая доктрина, которая определила роль государства, его участие в жизни общества и экономики.

1944 год — Хайек, «Дорога к рабству». Концепция тоже возникла не на пустом месте. Он наблюдал за тем, как развивались две тоталитарные системы — немецкая в фашистской Германии и советская в сталинской России. Пришел к выводу, что нет ничего милее и слаще, чем свобода, за свободу можно все отдать, и что это — самое главное. Его экономическая доктрина. Не только его, может быть, а всех тех людей, которые себя называли либералами и развивали либеральную экономическую доктрину, — она базировалась на этом. Свобода человеческая может возникнуть и больше разворачивается там, где больше экономической свободы и меньше государственного вмешательства. Мы знаем о многих диктатурах. Знаем, как теория Хайека дожидалась своего часа, пока к власти не пришли Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональд Рейган в Америке. То есть его идеи не сразу были восприняты, но тем не менее пришли на смену кейнсианским подходам.