Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

Теоретик. Ответ в делом правильный. А вот и полное объяснение: суть номенклатуры в том, что это чиновничество, которое проросло сквозь всю административно-бюрократическую машину и достигло в ней некоторых, не самых низких позиций. В СССР это начиналось с должности заместителя председателя райисполкома, начальника управления в министерстве — в каждой сфере была своя «красная черта». И как только ты переходил эту черту, твой статус серьезно менялся. В частности, ты становился практически неприкасаемым.

По этой причине любой номенклатурный начальник трепетно оберегал этот свой статус и зорко следил за тем, чтобы набор благ, который он получает, был «не меньше, чем положено». Поскольку если меньше, то это значит, что кто-то лично тебя наказывает, и все про это будут знать. В том числе нижестоящие сотрудники и конкуренты.

Крайне важно, какая у тебя машина (личная, служебная или только «по вызову»), какой телефон и так далее. Никакой опытный номенклатурщик пальцем не пошевелит, пока не получит полный набор причитающихся ему благ. И их выколачивание (в том случае, если они не входят в «пакет») — это большое искусство, которое серьезно поднимает статус конкретного чиновника. И если можно что-то дополнительное получить (например, комнату отдыха в кабинет), то за это нужно бороться изо всех сил, потому что это значительно улучшает твои позиции в конкурентной аппаратной борьбе. Ну и автоматически повышает авторитет твоей властной группировки.

Практик. Можно вспомнить, например, Гавриила Попова. Человек был большим начальником в СССР (декан экономического факультета МГУ), попался на взятке и был выгнан (при Брежневе). Не посажен, не репрессирован, просто немножко опущен в статусе. И как он люто ненавидел и страну, и город, и университет. Настолько, что всерьез предлагал устроить в Главном здании МГУ публичный дом. В общем, покушения на свой «пакет» он не перенес.

Я с этим столкнулся и в Минэкономики (хозяйственники очень сетовали на то, что я у них ничего не просил и этим ограничивал их возможности обращаться ко мне с неформальными вопросами), и в Администрации президента. Там все было совсем смешно, поскольку мне не хотели ставить некоторые «вертушки» (не входили в пакет), что создавало проблемы, поскольку реальный круг задач, который передо мной стоял, был больше, чем по формальной должности. И только через несколько месяцев, когда стало понятно, чем я занимаюсь, этот вопрос решался автоматически. Но по мере того, как мы с правительством ругались все сильнее, начались и новые проблемы (например, я должен был ехать на какое-то совещание, а когда выходил на улицу, то обнаруживал, что служебную машину куда-то направляли, типа срочный ремонт).

Делалось это не просто так, а с глубоким смыслом. Поскольку любой номенклатурщик точно знает, что машина — это самое главное (ну в те времена), я должен был начать метаться с целью решения бытовых проблем, а правительство оставить в покое. Иногда получалось смешно: я поехал обратно на работу на метро, а на совещание в правительство не пошел, просто позвонил своему секретарю и велел предупредить. Тогда телефоны в метро не работали, и когда я вышел на поверхность, то обнаружил около 20 пропущенных звонков и СМС с сообщениями, что машина нашлась и ждет меня для поездки в Белый дом. Совещание (у Чубайса, кстати) пришлось перенести. Чубайс страшно ругался, и на какое-то время с машиной от меня отстали.

Теоретик. А уж после того, как номенклатура начала отвечать за приватизацию, все у нее стало совсем хорошо. И вопрос о том, что входит в «пакет», решился — туда вошла вся собственность, которая контролируется по должности. Разумеется, у чиновников дела обстоят получше, чем у других работников, но общая суть не меняется. Для любого номенклатурщика главное — чтобы в рамках его «пакета» все было хорошо, остальное — вторично.

Так вот, Проханов — номенклатурщик. Он точно знает свое место в общей номенклатуре, никогда не нарушает корпоративных правил (даже когда он ругал Чубайса, делал это очень аккуратно), точно знает свой «пакет». И никогда не будет совершать революцию, революция — это вообще не дело номенклатурщика. С подчиненными и нижестоящими он будет строг, но гуманен, перед начальством вежлив и аккуратен. Собственно, Чубайса он не любит именно потому, что тот не признавал его номенклатурного статуса, мечтая всех «имперцев» из Власти выгнать. Фокус, как известно, не прошел, и сейчас статус Чубайса, может, и пониже будет, чем статус Проханова (хотя денег у Чубайса больше).

А что Михалков? Он же тоже очень ценит свой статус, не чурается разных «ништяков», точно знает свой «пакет» и все время старается его расширить. Отличие-то в чем? А отличие в том, что, будучи аристократом и зная, что его предки были в элите России с XVI века (и рассчитывая, что и внуки его еще лет 500 как минимум там будут), он готов чем-то пожертвовать ради того, чтобы решить некоторые проблемы нашей многострадальной Родины.