Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

Несмотря на легенды о баснословных богатствах Морганов, послевоенное положение JPMorgan Chase and Company уместно было бы назвать балансированием на грани выживания. Потери, понесенные в годы Великой депрессии, и особенно в результате разделения кредитной деятельности и инвестиционной (после закона Гласса-Стиголла), привели к громадному сокращению активов компании. В 1940 году они составляли всего 39 млн долларов — всего вдвое больше личного состояния одного только Бернарда Баруха. В 1950-е JPMorgan Chase and Company проигрывал кампанию по привлечению вкладчиков практически всем конкурентам, заняв место в третьей десятке национальных банков. В 1953 году Джон Макклой (как президент Chase National Bank) предложил Джорджу Уитни (тогдашнему президенту JPMorgan Chase and Company) объединить оба банка, сохранив Уитни в качестве топ-менеджера. Любопытна реакция «Морганов» на это весьма великодушное предложение:

Когда Уитни обсудил это необычайно щедрое предложение со своими коллегами, то не заметил ликования. Напротив, он столкнулся с непримиримой оппозицией со стороны двух сыновей известных партнеров — Генри П. Дэвисона и Томми С. Ламонта, — которые не желали объединяться с кем бы то ни было, не говоря уже о Chase. Очевидно, они не хотели очернить культуру Морганов [Chernow, 2010].

Не лучше обстояло дело с «Морганами» и в Morgan Stanley:

После вражды с Чарли Морганом сохранилось так много остаточного гнева, что, когда младшему сыну Гарри, Джону, предложили стать партнером, было применено правило антинепотизма. (Оно было принято после того, как один партнер, зять другого известного партнера, оказался алкоголиком.) Теперь Morgan Stanley восстал против Морганов. Таким образом, Джон Адамс Морган, у которого даже был нос-луковица, как у его прадеда, оказался в черном списке. «Гарри Моргану сказали: "У тебя есть Чарли, этого достаточно"», — рассказывал бывший партнер [Chernow, 2010].

Читатель. Я вижу, куда вы клоните! Получается, что «Морганы» — это никакие не Морганы, а целая толпа самых разных партнеров, ничем не лучше акционеров любой другой компании?

Теоретик. Если бы это было так, разве стали бы мы уделять «Морганам» столько внимания? В том-то и дело, что их партнеры не были простыми акционерами (например, простые акционеры не отказываются от слияния с третьим по величине банком США). Дальнейшие события вокруг моргановских компаний говорят сами за себя.

В конце 1950-х казалось, что парад прошел мимо JPMorgan and Company и что название компании приобретет почтенный, но слегка устаревший оттенок, как это было у Ротшильда и Бэринга. Казалось, что банковская династия находится в предельном упадке… Но Генри Клей Александер, сменивший Джорджа Уитни на посту председателя в 1955 году, спас Морганов от благородного забвения [Chernow, 2010].

Как же Александеру удалось воскресить умирающий бизнес Морганов? Старым как мир способом — слиянием с другим, куда более процветающим бизнесом. Для этого Александер выбрал другую «моргановскую» компанию, Guaranty Trust. В 1950-е эта компания (созданная еще в XIX веке крупнейшими американскими магнатами) представляла собой столь же партнерскую организацию, как и JPMorgan Chase and Company (в 1950 году в совет директоров входили 24 человека, включая — сюрприз! — Томаса Ватсона, президента стремительно растущей IBM, и президента компании Coca-Cola), и, обслуживая капиталы крупнейших американских компаний, испытывала обычные внутренние трудности, связанные с диктаторскими замашками первого лица: