Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках

Тем временем Дин Ачесон, которого Франкфуртер продвинул в помощники члена Верховного суда США Луиса Брандейса, сделал блестящую карьеру среди вашингтонских юристов. К 1926 году он стал партнером в юридической фирме Covignton and Burling, многократно представлял дела в Верховном суде и завел многочисленные знакомства среди политиков. Одно из этих знакомств и привело Ачесона в стан «мудрецов»: он подружился с Льюисом Дугласом, конгрессменом от Аризоны в 1927–1933 годах (и попечителем Фонда Рокфеллера с 1935 года), знакомым с Макклоем еще с колледжа, а в 1930 году и вовсе с ним породнившимся (Макклой женился на сестре жены Дугласа).

На начало 1930-х будущие «мудрецы» были всего лишь одной из сотен дружеских компаний, связанных ни к чему не обязывающими отношениями личной симпатии. Для превращения в реальную силу, то есть властную группировку, друзьям требовались практические дела по захвату каких-либо чужих ресурсов. На этом поприще лучше всего показал себя Джон Макклой, провернувший мало кому известную, но совершенно фантастическую по масштабам операцию.

В сентябре 1930 года Cravath, обслуживавшая в числе прочих клиентов Bethlehem Steel, поручила Макклою тянувшееся уже больше 10 лет дело «Black Тот». Речь шла о взрыве 1916 года в порту Нью-Йорка, уничтожившем боеприпасы на многие миллионы долларов и даже повредившем статую Свободы. Bethlthem Steel утверждала, что взрыв был диверсией германских агентов (время-то военное), и требовала от Германии компенсации; Германия, естественно, отказывалась и предоставляла многочисленные свидетельства своей невиновности. Дело слушалось в совместной американо-германской комиссии по взаимным претензиям, и к 1930 году находилось на грани провала: аргументы германской стороны выглядели куда более убедительными.

Разыскать новые свидетельства о секретных операциях 14-летней давности, способные повернуть дело в пользу истца, казалось совершенно невозможным; однако, ознакомившись с материалами дела, Макклой принял твердое решение сделать это. Проиграв очередное слушание в ноябре 1930-го, он посвятил все свое время делу «Black Тот» и на протяжении следующих лет мотался по всему миру, поочередно изображая из себя то Шерлока Холмса, то Джеймса Бонда[321]. К декабрю 1932 года Макклою удалось раздобыть первое документальное доказательство диверсии — шифровку, написанную лимонным соком на полях газеты, — но этого оказалось недостаточно, и очередное слушание снова закончилось решением в пользу Германии. В ответ Макклой удвоил усилия, обратившись к самому главному своему таланту, который наконец раскрылся в полной мере:

В 1935 году Макклой перебрался в Вашингтон в качестве фактического предводителя большой группы юристов и должностных лиц, объединенных делом [Black Тот]. Он продемонстрировал фантастическую способность побуждать людей к совместной работе, точно распределяя задачи и собирая в единое целое горы накопленных свидетельств. Ключевой прорыв в деле произошел, когда один из юристов обнаружил рукописную пометку на письме представителя немецкой судоходной компании, связывающую германских агентов[322] со взрывом [Isaacson, Thomas, 2013].

Успех совершенно безнадежного дела пришел к Макклою только в 1939 году, когда на очередном слушании представитель Германии попросту покинул зал заседаний, а остальные участники комиссии наконец приняли решение в пользу истцов[323]. Но девять лет, потраченных на «Black Tom», превратили Макклоя из обычного (хотя и с хорошими знакомствами) юриста в специалиста по разведке и контрразведке, а также в человека, способного организовать неформальную сеть для решения задачи любой сложности. Оставалось лишь поставить ему такую задачу.