Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Через несколько месяцев мы с Мохамедом Йиллахом, чрезвычайно тощим, особенно при росте больше метра восьмидесяти, человеком со сдержанными, вдумчивыми манерами, сидели в тихом уголке на территории государственной больницы Кенемы. Казалось, его окутывала призрачная аура перенесенной травмы. В 47 лет он выглядел на 70 с лишним. Он сказал, что помнит далеко не все ужасы из тех, которые ему пришлось перенести. А вот свои тяжкие сожаления после того, как оставил доктора Хана умирать в одиночестве, запомнил. «Просто ужасно, что я не могу даже толком вспомнить, как все это было. Божьей милостью моя жизнь была спасена», — сказал он.

КОНАКРИ, ФРИТАУН, МОНРОВИЯ, ЛАГОС

Август 2014 года

Как вскоре выяснилось, коллапс государственной больницы Кенемы оказался лишь началом вспышки эмерджентного вируса, первым языком пламени повального вирусного пожара, охватившего человечество. Одновременно с бесчинствами вируса в стенах Кенемской больницы началась настоящая эпидемия, и на города Западной Африки обрушился вирус, которому дали название «вариант A82V Makona» Эбола-Заир, или проще — штамм Макона. 8 августа ВОЗ сообщила о 1779 случаях Эболы, из них 961 со смертельным исходом.

20 июля вирус добрался до Нигерии вместе с американским юристом Патриком Сойером. Он заразился Эболой в Либерии от своей сестры, потом полетел в Лагос, столицу Нигерии, чтобы посетить конференцию в Калабаре. Когда он сошел с самолета в международном аэропорту Лагоса, ему стало очень плохо, и он попал в больницу Первого консультативного медицинского центра. Главный врач больницы доктор Стелла Ададевох заподозрила у нового пациента Эболу и, как ни порывался Сойер уйти, оставила его в больнице и взяла кровь на анализ. Анализы подтвердили у Сойера наличие Эболы, и вскоре он умер, заразив 20 человек, в том числе доктора Ададевох. Вирус угрожал вырваться из-под контроля в Лагосе, городе с 20-миллионным населением, значительную часть которого составляют бедняки, ведущие скученный образ жизни в трущобах и не имеющие доступа к медицинской помощи. Если бы вирус начал массово распространяться среди городского населения Лагоса, дело кончилось бы вирусным эквивалентом ядерного взрыва. Установили, что умирающий в Нигерии Сойер имел тесные контакты с 70 людьми, каждый из которых мог заразиться от него вирусом и передать его другим. Благодаря быстрым и решительным действиям нигерийских органов здравоохранения и иностранных врачей удалось прервать цепную передачу инфекции, начавшуюся от Патрика Сойера.

Доктор Стелла Ададевох, не позволившая Сойеру покинуть больницу, впоследствии умерла от Эболы; сейчас ее признали национальным героем, не позволившим вирусу широко распространиться в Нигерии.

Если бы в Лагосе случилась вспышка Эболы и хотя бы один носитель вируса отправился в какой-нибудь из мегаполисов вроде Дакки (Бангладеш) или индийского Мумбаи, вирус, несомненно, причинил бы колоссальный ущерб жителям этих городов и получил бы массу возможностей продолжить мутационный процесс, все лучше приспосабливаясь к человеческому организму. Тот вирус Эбола дикого типа, который попал в организм маленького мальчика в деревне Мелианду, пройдя через несколько человеческих тел, превратился в штамм Макона. Если бы цепная передача вирусной инфекции захватила значительно большее число людей, с высокой вероятностью произошли бы и другие мутации, «рой» снова преобразовался бы, и вирус мог бы еще лучше приспособиться к человеку. Вирус Эбола был способен меняться, он реагировал на каждого нового носителя и пользовался каждым удобным случаем для того, чтобы перебраться в человеческих телах в отдаленные точки планеты.

Через две недели после смерти Хумарра Хана, когда стало ясно, что ZMapp спас жизни Кента Брэнтли и Нэнси Райтбол, The New York Times опубликовала статью о том, что Хана сознательно лишили возможности воспользоваться ZMapp: «Медицинская группа „Врачей без границ“ и Всемирной организации здравоохранения всю ночь ломала голову, как поступить, и в конце концов решила не пытаться применить препарат». В статье сообщалось также, что Хану не был даже предложен выбор — воспользоваться новым лекарством или нет. Когда статья вышла в свет, Роберт Гарри, Эрика Сафир, Лина Мозес и Пардис Сабети были крайне изумлены тем, что Хану просто не дали ZMapp. Они-то считали, что Хан получил лекарство, но оно не помогло ему.

Пардис Сабети, узнав, как было дело, пришла в ярость. Она не говорила публично о своих чувствах, но коллеги по Институту Броуда слышали, как она страшно ругалась в полный голос, проходя мимо комнат, примыкавших к оперативному штабу Эболы. Хумарр Хан был участником ее группы и ее хорошим другом, а ему отказали в лекарстве, способном спасти его жизнь.