Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Сабети изложила план действий. Аппаратура Института Броуда была способна прочитать геном той разновидности вируса Эбола, что обнаружилась в Сьерра-Леоне и в больнице Хумарра Хана. Она знала, что в процессе перехода от человека к человеку геном вируса меняется. Мутации вируса Эбола накапливаются по мере его самокопирования в организмах людей. Но насколько сильно вирус изменился? Не начал ли западноафриканский вирус Эбола мутировать в нечто совсем не похожее на классический вариант Эбола-Заир? Нечто более заразное? Труднее поддающееся лечению?

Сабети и ее сотрудники решили как можно скорее приступить к расшифровке генома вируса. Лишь зная генетический код вируса, можно было принимать какие-то решения относительно любых экспериментальных лекарств, экспериментальных вакцин и диагностических тестов на Эболу. Мог ли вирус Эбола эволюционировать таким образом, что стал хуже выявляться с помощью стандартных тестов? Мог ли западноафриканский вирус Эбола превратиться в какую-то другую разновидность, которую не смогут остановить даже непроверенные экспериментальные препараты? Откуда взялся этот вирус? Берет ли вспышка начало от единственного источника — несчастного малыша? Или она началась у разных людей, в разное время и в разных местах? Не ведет ли Эбола атаку на человечество из разных опорных пунктов? Ответы на эти вопросы напрямую касались каждого человека на Земле.

Оперативный штаб запланировал получение образцов крови у лиц с достоверно диагностированной Эболой и расшифровку геномов всех вирусов Эболы, какие удастся там обнаружить.

Вирус — это не отдельная единица, а масса частиц. Эта масса движется в организме человека, увеличивается в объеме и может в процессе размножения претерпевать мутации, меняя свои свойства. Ученые рассчитывали, что, исследовав несколько геномов вируса Эбола, они смогут составить представление о вирусе в целом, который можно было бы отобразить как жизненную форму, видимую в четырех измерениях, как огромное количество кодированной информации, текущей сквозь пространство и время. Чтобы разобраться с геномом, была необходима кровь.

КЕНЕМА

Понедельник, 26 мая

Девять часов спустя Хумарр Хан стоял перед окном в библиотеке. В комнату набились все сотрудники Программы исследования лихорадки Ласса. Воздух в комнате был тяжелым от водяных испарений и тревоги. «Друзья, — сказал Хан, — Эбола добралась до нас». Он сообщил, что двое больных лихорадкой Эбола уже находятся в больнице. Это Сатта К. и Виктория Йиллиах; обе женщины сейчас лежат в отделении Ласса и пребывают в очень тяжелом состоянии. Группе эпидемиологической разведки по вирусу Ласса продолжал он, следует немедленно собрать автоотряд и поехать в Коинду, городок в Маконском треугольнике, где в местной больнице лежит Мами Лебби — первый точно установленный случай Эболы в Сьерра-Леоне. «Доставьте ее в отделение Ласса, чтобы изолировать, и изучите окрестности на предмет других случаев Эболы», — наставлял он группу эпидразведки.

Пока Хан раздавал инструкции, одна из женщин, находившихся в комнате, — Вероника Джатту Корома, помощница Тетушки, — вдруг расплакалась.

— Почему ты плачешь, Вероника? — резко спросил ее Хан на языке крио.

— Я плачу, — сказала она присутствовавшим, — потому что сама побывала в руках лихорадки Ласса, а ведь Эбола еще хуже.

Как и все сестры карантинного отделения, Вероника переболела геморрагической лихорадкой Ласса. Болезнь протекала очень тяжело, она впала в кому и была близка к смерти, а когда начала поправляться — облысела. Вирус Ласса убил волосяные луковицы. Кроме того, она впала в тяжелую депрессию. За прошедшие с тех пор годы депрессия ослабла, значительная часть волос отросла, но она носила парик, чтобы скрыть потери. «Эбола намного вирулентнее», — сказала она коллегам.

Хан не стал успокаивать ее. Он напомнил, что она, как и все остальные здесь, является медиком и имеет определенный круг обязанностей. Кенемская Программа Ласса — единственное в стране медицинское учреждение, способное работать с больными Эболой. Все, присутствовавшие на совещании, находились на государственной службе. «Министерство здравоохранения с нас глаз не сводит», — добавил он.

После совещания Вероника Корома побрела вверх по склону холма, чтобы приступить к работе в отделении Ласса. Через несколько минут ей предстояло встретиться лицом к лицу с больными лихорадкой Эбола. Она никогда не имела дела с этим заболеванием, и ей было очень страшно. У входа в отделение она встретила свою начальницу, Мбалу Фонни. «Ах, Тетушка, мне так страшно», — сказала она и снова расплакалась.