Кризис

Я вообще не хотел сейчас отвечать ни на какие вопросы, кроме тех, что мне ставила моя новая работа. Это для меня стало соломинкой из того яркого и белого света, в который я уже не мечтал вернуться. Я за эту соломинку схватился и меня потянуло. Стало понятно, что тоннель заканчивается и вот там где-то свет и меня к нему тащат.

Ко мне снова вернулось чувство страха – я стал бояться потерять эту надежду. Потерять эти вот труды её, моей бывшей Первой Любви и свои, пусть не труды, но переживания. Мне подарили возможность снова стать человеком. Как это было круто осознавать. Можно было снова стать тем, кем хочешь, иметь стремления, ставить цели, достигать, радоваться достижениям, ошибаться, исправляться, плакать, смеяться и человекаться!

Я от такой радости по утрам перестал писать кровью и подолгу кричал с балкона. Я уже мог вставать, по чуть-чуть передвигаясь по квартире, сам наливал себе куриный бульончик, радостно бегая глазами, и даже пытался заниматься онанизмом, что держал в страшном секрете. Это была не жизнь, а просто огромный кусман счастья.

Но всегда есть рядом это пресловутое «но», мешающее тихо и спокойно или с фанфарами и плясками проходящему возвращению к тому, что называется жизнь. Это самое «но» тусует рядом и периодически низвергает твои желания ниц. Не желания даже, а стремления. Это «но» есть лень. Гипертрофированная, развившаяся до величественных размеров лень. Лень, она же как мозг, как мышца, которую нужно тренировать. В моём случае не нужно, конечно, а можно, и я её натренировал до фантастических размеров.

Моя лень, как и всё моё, утрирована. Лежу, она покоится рядом. Начинаю шевелиться, она пристально смотрит. Пытаюсь что-то сделать, а лень уже закатывает истерики. Искусная, самая искусная скандалистка и манипуляторша не даёт мне прохода. Когда-то она была маленькая, скромная девочка, которая лишний раз ничего не скажет. Сидела себе примерно в углу, ждала, пока я окончательно устану и только тогда подходила и аккуратно начинала гладить по голове, приговаривая что-то о том, что нельзя столько работать. Она мне нравилась своей ненавязчивостью.

Сейчас же я стал терять к ней интерес. Она стала огромной, жирной, зажравшейся бабищей, разевающей свою пасть по любому поводу. Где та былая сексуальность? То прекрасное, интригующее своей недоступностью и таинственностью тело? Сейчас я всё больше и больше теряю к ней интерес. Она меня раздражает, моя лень. Я постепенно теряю к ней интерес. Нет, я его совсем потерял.

Я встаю с кровати. Она вскакивает и в глазах читается ярость. Немой вопрос: «Ты что делаешь?» Но мне уже всё равно и плевать хотел на то, что было между нами раньше. Для меня она уже больше не существует. Я не стал от неё ничего скрывать. Со своей ленью я был честнее. Просто взял и рассказал ей всё как есть. Всю правду, а правда, как известно, убивает. На моих глазах она достала пистолет огромного размера, рассмеялась, покачиваясь на высоченных каблуках, и выстрелила себе в горло. Так у моей лени не стало головы, но это меня не сильно расстраивает. Зато теперь я могу спокойно делать всё что угодно и не париться по поводу того. Что мне кто-то будет шлифовать мозг.

А ощущения первичные после смерти собственной лени самые что ни на есть эйфористические – всё кажется прекрасным, всё хочется сделать и первое и самое простое из этого списка – это перевернуть землю. Найти бы точку опоры. Это. Наверное, в поисках её, этой самой точки, я наматывал круги по квартире практически бессознательно. В голове лишь что-то вертелось бессвязное, а руки просили что-то сделать. Пришлось даже прислушаться к ощущениям, а действительно ли всё нормально со мной и не надо лечь обратно в постель? Всё ли в порядке? Организм молчал, как и внутренний мир.

Естественно ко мне в голову закрались подозрения. Закравшись, они в голове встали строем и стали невнятно задавать вопросы о правильности происходящего. Они орали: «Эй! А попробуй что-нибудь сделать такое!» А что я мог сделать один в квартире? Поработать за компьютером? Это я и так делал, без признаков усилий. Может быть, надо сделать что-то такое, от чего устаёшь? Какой-то физический труд? Кто-то, что тратит калории, заставляет потеть, вонять, нагибаться. Секс? Но не с Первой же Любовью! А больше на меня никто не позарится. Может просто прибраться в квартире?

Это кажется, что так просто прибираться, производить уборку, мыть, чистить, пылесосить, вытирать пыль. На самом деле это очень даже не просто, а иногда даже не знаешь, с чего надо начинать. Так как квартирка Первой Любви была аккуратненькая, прибранная и даже почти чистенькая, то мной было принято решение сделать влажную уборку. И только.

А где одно – там второе. Вытерев пыль, я обнаружил несколько мест, которых не касалась тряпка человека. Вытерев их, я обнаружил места, где ласково и нежно был припрятан различный хлам. За хламом – немытый пол, а где немытый пол, там и сломанные розетки.