Кризисное обществоведение. Часть 1

Словом «цивилизация» стали обозначать стадию развития общества, следующую за дикостью и варварством. Говорят «человеческая цивилизация», понимая ее как результат прогрессивного развития человечества в целом. В начале XIX века, в ходе становления мировой колониальной системы, возникла «этно-историческая концепция цивилизаций», согласно которой у каждого народа — своя цивилизация. Позже стало развиваться понятие локальных цивилизаций.

Но мы не будем углубляться в дискуссию о том, что такое цивилизация. Основные понятия уже вошли в обыденное сознание и трактуются примерно одинаково. Напомним лишь элементарные сведения и наметим те рамки, в которых будет вестись наш разговор. Под Россией как цивилизацией мы понимаем большую и устойчивую (долговременную) систему, собравшую на общей мировоззренческой и социальной матрице большое число культурных и этнических общностей вокруг общего (системообразующего) ядра — русского народа и русской культуры.

Подчеркнем очевидный, но забываемый факт: цивилизация — понятие, выработанное в определенных обстоятельствах с определенными целями. К началу XVIII века в Западной Европе сложилось общество, резко отличавшееся от обществ других культурных ареалов — с новой картиной мира и типом сознания, новым представлением о человеке, народах, государстве, собственности. Сложилась энергичная и экспансионистская социальная и культурная система, в которой возникло осознание себя как цивилизации, противостоящей варварству других стран и народов.

В Средние века эти представления выражались на языке религии, теперь для них были выработаны светские понятия — «культура и цивилизация», «нация и государство». Старое понятие «христианский мир», стало малоупотребительным и исчезло из международных договоров. Оно выполняло свои функции, пока свою политическую и культурную объединительную роль играла Священная Римская империя, скрепленная католичеством и латинским языком. После Реформации и религиозных войн понятие «христианский мир» в большой мере утратило свою эффективность. На смену ему почти повсеместно пришло понятие «Европа». Сложился цивилизационный подход к взгляду на историю.

Надо заметить, что с самого начала существовал и существует до настоящего времени методологический конфликт между двумя альтернативными представлениями об историческом процессе. Из противопоставления цивилизации и варварства сначала вывели идею о «столбовой дороге цивилизации» — об истории как прохождении последовательных стадий развития. Эта идея легла в основу евроцентризма — метаидеологии Запада Нового времени. На этой основе был развит и формационный подход, воспринятый российским и советским обществоведением из марксизма. Он предполагал, что существует единый для всего человечества «правильный» путь развития. Впереди всех по этому пути идет Запад, а другие культуры или по каким-то причинам уклоняются от него (как, например, Россия из-за «советского эксперимента»), или отстают.

Представление о человечестве как системе разных культур и цивилизаций отвергало евроцентризм концепции единственного пути развития, исходило из идеи разнообразия форм жизнеустройства и динамики его изменений в разных культурах. О. Шпенглер писал, что идея единой для всего человечества модели развития отражает «необузданное никаким скепсисом тщеславие западноевропейского человека. Этому тщеславию и обязаны мы с давних пор вошедшим в привычку чудовищным оптическим обманом, силою которого история тысячелетий, скажем, китайская и индийская, сморщивается на расстоянии до эпизодических случаев, тогда как приближенные к нам десятилетия, начиная с Лютера и особенно с Наполеона, принимают призрачно-раздутый вид».

А. Тойнби в своем главном труде «Постижение истории» писал: «Тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процесса развития человеческой истории приводит к грубейшим искажениям фактов и поразительному сужению исторического кругозора». Он писал о приверженцах евроцентризма, что они в своем анализе исторического процесса «самовольно назначают себя главными исполнителями реализующегося в мире провиденциального плана или — в секулярную эпоху — Прогресса».33

Однако конфликт подходов не должен загораживать от нас того факта, что хотя понятие цивилизации сложилось на Западе, другие культуры, вступавшие в контакт с Западом, были вынуждены освоить этот понятийный язык. И самосознание народов, и стратегические решения государственной власти стали исходить из цивилизационных представлений о своей стране. Бесполезно сетовать на это и твердить, что цивилизация — понятие искусственное и туманное. Все понятия таковы, их принимают или не принимают исходя из целесообразности. Отбираются и укореняются понятия, сообразные многим целям.