Кризисное обществоведение. Часть 1

Но то, что сделали с нами, не имеет аналогов. Нашу память растаскивали 15 лет подряд с утра до ночи — и пресса, и телевидение, и кино, и поэты с певцами, и учебники Сороса. Одинаково сильный удар был нанесен по трем главным блокам коллективной памяти — исторической, среднесрочной (XX век) и актуальной (перестройка и реформа). Историю XX века «реформировали» так, что ни в какой антиутопии не придумать подобного. Интеллигенция буквально влюбилась в Столыпина, который своей неудавшейся «реформой на крови» и своими провокациями озлобил крестьянство и все общество так, что довел дело до большой революции. А дети крестьян поют про поручика Голицына и корнета Оболенского, про хруст французской булки — и при этом уверены, что если бы не большевики, то они все были бы помещиками.

Отключение «блока рефлексии» в сознании советской интеллигенции, а потом и в массовом сознании, в конце 1980-х годов было глобальным и поразительным по своей моментальности — как будто кто-то сверху щелкнул каким-то выключателем. Тогда стало правилом хорошего тона духовно отмежеваться от революции и исторического выбора 1917-1920 годов. Все приличные люди стали оплакивать «Россию, которую мы потеряли», и кинулись целовать — кто туфлю Сахарова, кто рукав Солженицына. Все как будто забыли, что главные идеологические тексты Сахарова отражают типичное кредо западника-социалиста (даже почти еврокоммуниста) с очень большой долей русофобии. Забыли и то, что Солженицын тоже сформировался как марксист-западник, и, как рассказывал В.В. Кожинов, первоначальным названием его будущей эпопеи «Красное колесо» было — «Люби революцию».

Конечно, можно и нужно время от времени менять вехи, разбивать скрижали и сбрасывать в овраг прежних идолов. Но при этом надо помнить, когда и почему ты это сделал. А у нас получилось так, что в сознании образованного слоя после каждой новой вехи весь предыдущий путь в памяти стирается, и вместо реалистичной картины этого пути, с его счастливыми и трагическими моментами, кто-то вставляет простенький кадр из мультфильма про Микки-Мауса. Соответственно, образуется провал и в видении предстоящего пути — сюда вставляется реклама типа «Ням, ням, ням, ням, покупайте Микоян!».

Время, когда российское общество после перебора всех наличных проектов качнулось к советскому проекту (1905-1920 гг.), — сравнительно недавнее, до него в 1980-е годы было рукой подать. В то время жили наши деды и даже отцы тех, кто действовал в перестройке. В 1980-е годы интеллигенция от того выбора отшатнулась? Такое бывает — на новом перекрестке, в новых условиях влиятельная часть общества предпочитает пойти по другому пути. Ну так разберись с прежним выбором, покопайся в себе и определи, что тебе сегодня в нем не по душе. Только так можно понять, куда тебе хочется направиться с нынешнего перекрестка. Эту совершенно необходимую в рациональном мышлении рефлексию заменили тем, что просто стали лить грязь на исторический выбор начала XX века.

В бурное время конца перестройки и начала 1990-х годов этот момент остался без внимания, а сейчас стоит о нем напомнить. Тогда сам выбор советского проекта поминали неодобрительно практически все «организованные политические силы», весь «союз красных и белых», не говоря уж о «демократах». Даже КПРФ объявляла себя «партией Жукова и Гагарина» — выковыривала из истории приятные образы как изюм из булки. Я, по службе считаясь «аналитиком», общался тогда с представителями всех этих «сил». И в беседах, иногда очень доверительных (особенно в командировках, за рюмкой или стаканом), я пытался навести разговор на такую тему. Вот, вы отвергаете именно сам выбор советского пути развития. Условия выбора известны, расстановка и баланс сил — тоже. Все альтернативные проекты (Столыпина, кадетов, Колчака с мировой закулисой) были также известны и испытаны. Сейчас, с уровня вашего знания, скажите, с кем бы вы в тот момент были?

И никто из тех, с кем я смог лично или через тексты «поговорить» — ни реформаторы из группы Гайдара (из ЦЭМИ АН СССР), ни Шафаревич, ни Зюганов, ни Зорькин — ни разу не сказали и даже не намекнули, какую позицию они заняли бы в критические моменты после февраля 1917 года в реальном спектре политических сил. Вы отвергаете проект большевиков как якобы худший из реально возможных? Хорошо. Принимаем даже, что большинство народа фатально ошиблось, поддержав большевиков, — бывает. Скажите, с кем были бы вы лично. Вот это было бы по-честному, поскольку тогда ваша критика того выбора была бы сопряжена с личной ответственностью.