Кроатоан

Но пчелы, кажется, не проявляют к ним никакого интереса. Кармела выделяет первую полосу, стелющуюся по поверхности стены со стороны кровати, вторую, с преувеличенно-гротескным жужжанием ползущую вдоль потолка, и третью, последнюю (наверное, самую опасную), нерешительно зависшую в воздухе рядом с противоположной стеной, на которой располагаются другое окно и дверной проем. Эта масса не движется, как движутся пчелы внутри роя: их рой — это само по себе новое существо, автономное, наделенное волей, прозревает этолог.

— Серхи, нет! — кричит она. — Обходи их! Не трогай!

Серхи пытается стулом заслониться от ленты, которая надвигается на манер дрессированной кобры. В гостиной Нико борется с итальянцем, который понял, что не может утащить Мича за поводок, потому что Мич слишком возбужден; Дино пытается вынести овчарку на руках, а Нико толкает его в прихожую. Мич упирается и вырывается, пчелиные ленты сводят его с ума.

Теперь все хотят выбраться из гостиной, вернуться в лабораторию, и это затрудняет движение. Фатима врезается в стол перед дверью, а Кармела с ужасом видит, что одна из пчелиных лент нацелена точно на ее спину.

— Фатима!

Удар — как струя из шланга с мощным напором. Аргентинку отбрасывает на лесенку, ведущую к люку, ее ноги почти не задевают пола. Затормаживает движение только сама лестница. Девушка отчаянно вцепляется в деревянные ступеньки. Зудящая лента поднимается по ее телу, словно гигантский палец в перчатке.

И в этот момент Кармела начинает понимать.

«Люк. Полоса пчел на потолке…»

— Открой! — кричит Кармела.

«Они хотят наружу. Единственное, что им нужно, — это пересечь комнату и продолжить движение по прямой».

— …открой люк! — кричит Кармела. — Фатима, люк! Открой!

Фатима жива, в сознании, но жмется в комок у подножия лестницы, а пчелиная масса поднимается вертикально вверх. Ни Кармела, ни Нико, ни Серхи не могут подступиться к лестнице: их отделяет еще одна лента, щелкающая, как кнут. Нико, кажется, разгадал план Кармелы.

— Откройте люк!

Серхи рвется вперед, но его не пускает плотный слой насекомых. Невероятная картина. «Как такое множество пчел могло нацелиться в одну точку, словно единое существо?» Пчелы скапливаются у закрытого люка и начинают отступать. Фатима по-прежнему лежит внизу, под лестницей. Кармела хочет предупредить аргентинку, но в этот момент между ней и темными полосами вклинивается огромное тело. Ему удается добраться до лестницы, несмотря на жалящие щелчки, звучащие как короткие замыкания. Вверх вздымается исполинская волосатая рука. Дино, так и не отпустивший Мича, вытягивается всем телом, погружает пальцы в пчелиную субстанцию, укрывающую люк, и отодвигает засов. Лента выплескивается, как шампанское из бутылки, компонуется в толстую колонну с диаметром точно по размеру отверстия, ее подхватывают восходящие потоки воздуха из комнаты. К счастью, Дино успевает отклониться и отодвинуть Фатиму. Невероятное явление — живая труба с шумом ядерного реактора — гипнотизирует Кармелу. Но вся ее энтомологическая зачарованность разлетается вдребезги после одного отчаянного крика:

— Ми-и-и-и-ич!

Большой метеорит пролетает мимо Кармелы в сторону гостиной; сама девушка уворачивается от последней ленты и забегает в лабораторию к Нико и другим. Кармела понимает, что Дино не сумел удержать собаку, когда отодвигал засов и спасал Фатиму. Мандель сказал бы, что спасать в первую очередь представителей своего вида — это типическое поведение. Но кажется, типическое поведение совсем не утешило Дино.

Теперь у них новый враг: не плотные ленты насекомых, перекрывающие коридор, а мощный обезумевший Homo sapiens, в которого вцепились Серхи, Борха и Нико: они не дают итальянцу вернуться в гостиную.

— Помогайте, вашу мать! — орет Нико, удерживая сторожа за руки. — Дино, уймись, ты не сможешь!..

Когда наконец удается угомонить итальянца и закрыть дверь, какое-то время слышен лишь рычащий ураган в гостиной и безутешный плач Дино Лиццарди внутри лаборатории.

Кармела не понимает, какие звуки пугают ее больше.

21. Планы меняются

Вид из кабины вертолета открывается кошмарный. Тысячи черных точек, обтекающих препятствие. Массовая скученная миграция, некоторые уже раздавлены идущими, большинство продвигается вперед. Словно половодье. Однако саму обсерваторию они, кажется, не разрушают. «Может быть, они и выживут», — оценивает ситуацию Ларедо.

«Bell» разворачивается и заходит на второй круг. За это время существа не сняли осады и не собираются этого делать в ближайшем будущем. Черное воинство очень многочисленно. Однако никакой борьбы не заметно. Ларедо видит, что осаждающие даже не пытаются разрушить бункер или подняться на крышу. Что им нужно — так это двигаться вперед. И такое бесцельное упорство для Ларедо вполне понятно: он и сам упорно придерживается одного курса: продолжать и выжить. Но конечно, рано или поздно наступит момент, когда существа снаружи, сами того не желая, разрушат и сметут препятствие, проникнут в каждую полость, пробурят все поверхности, словно термиты.