Крокодилий сторож

Внезапно сработал некий контакт, она представила себе Юлию, несколько дней назад та сидела на кухонном столе и демонстрировала звезды на своем запястье. Две маленькие звездочки на еще красной и припухшей от иглы татуировщика коже, а под ними два слова. Два имени, которые она узнала, но не соотнесла с контекстом. Что это были за имена? Она набрала «Орион» в Гугле и сразу нашла их. Ригель и Бетельгейзе, две самые яркие звезды в созвездии Ориона. Почему Юлия решила сделать татуировку с ними? Он заставил ее? Это был знак или демонстрация его власти над девушкой. Эстер сделала пометку на бумаге и положила ручку.

Йеппе Кернер запросил отчет о темах, затрагиваемых в разговоре за ужином, который она устроила в марте. Высморкавшись, Эстер принесла хлебец с маслом, положила его прямо на стол и попыталась вспомнить. Стояла приятная погода, по-весеннему тепло и светло. Они с Кристофером готовили еду под звуки голоса Ингвара Викселя и крики, летевшие с улицы сквозь открытые окна. Мысль о тонких пальцах Кристофера, выкладывающих на противень тюиль, была невыносима. К приходу гостей Эстер успела принять ванну и переодеться в белый костюм от Оле Иде. Кава и соленый испанский миндаль, поцелуи в щеку и «кладите куртки на кровать». Первыми пришли старый добрый Франк с супругой, они принесли букет хризантем, завернутых в целлофан – так непрактично, – затем Эрик Кинго в своей глупой шляпе. Он вел себя так, словно с гораздо большей охотой очутился бы в каком-нибудь другом месте. Дорте и Герда из издательства – и почему столько красивых женщин облачаются в какие-то балахоны, делающие их совершенно бесформенными, вместо того чтобы продемонстрировать всем свои прекрасные тела? – и Бертиль в распахнутой рубахе, словно для фламенко, со своим молодым любовником. Они, кажется, уже были выпивши, а может, находились под воздействием другого вещества. Джон и Анна Харлов припозднились, зато преподнесли в подарок литографию Дэвида Шригли, щедрая пара.

За едой они обсудили скандальную выставку Нольде в Луизиане, нового министра культуры и последнее творение Зэди Смит. Гениально! Бомба! После этого собеседники разделились на небольшие группы за столом и у окна, в которое юный возлюбленный Бертиля, Анна Харлов и Кристофер каждые полчаса высовывались с сигаретой. А дальше? Конечно, они были пьяны. Бертиль скинул рубаху, Эрик Кинго сделал то же самое в знак протеста против монопольного права геев на обнажение, как он выразился. После десерта Эстер с Кристофером спели для собравшихся, Юлия наблюдала за ними, стоя у раковины, затем Анна и Джон ушли, первыми из гостей. Дальнейшее было туманно, Эстер вспоминала лишь фрагменты разговоров и событий. Вот она справляет малую нужду, распахнув дверь в туалет, вот Кристофер смешивает напитки с ангостурой и кубиками сахара, Эрик Кинго склонился над Юлией у кухонной мойки, старый хрен, а Бертиль высунулся из окна и поет.

Внезапное воспоминание, неприятное, как воспоминание о том, что тебя ограбили или ты забыл поздравить лучшего друга с днем рождения. Они говорили об отъеме детей. О молодых матерях и приемных детях. Эстер уже не помнила, почему они затронули эту тему, но помнила, что Юлия неожиданно спросила, можно ли ей уйти. Эстер заплатила ей, неуклюже погладила по щеке и вернулась к беседе. В тот вечер собравшиеся пришли к единогласному выводу о том, что в Дании слишком мало детей отбирают у родителей, слишком много малышей подвергается жестокому обращению со стороны родителей. Кинго высказался за принудительную кастрацию, идиот. Как всегда, самозваный провокатор. Эстер со стыдом вспомнила, как почти заорала в пьяном угаре, чтобы они замолчали. Эстер ощущала этот вытесненный стыд. Она поделилась сокровенной тайной с кучкой случайных гостей только потому, что напилась, потому что они не имели права рассуждать об этом. А ей не хватило силы воли. Зато она заткнула им рты.

*

– Писатель, художник, участвует в создании электронной музыки, в разного рода дебатах и так далее – занятой господин этот наш Эрик Кинго.

Дожевав кусок грубого хлеба, следователь Сайдани аккуратно вытерла рот кончиками пальцев. В животе у Йеппе урчало, к своему удивлению, он обнаружил, что испытывает голод. Нет, он голоден, прямо-таки как волк.

– У тебя не найдется еще одного кусочка хлеба, или что ты там жуешь?

Сайдани с изумлением посмотрела на него, но отломила ломтик хлеба и протянула ему без комментариев. Йеппе откусил кусок и, не переставая жевать, указал на экран.

– Еще что?