Кроманьонец

Как раньше эти заросли не заметил? Может, потому, что все в цветах было? Широкие длинные листья хрена с другими никак не спутаешь. Обрадовался, конечно. Хрен — природный лекарь. Его можно есть сырым, и делать компрессы, перетерев в кашицу. Точно помню, что богат корень на витамины, а компрессы показаны при зубной и головной боли, радикулите, для заживления ран. А главное! Если мясо или рыбу пересыпать измельченными корнями хрена, то они долго сохранят свежесть. В общем, решил копать. Поставил горшки там же. Пока перенес налепленную с утра посуду, алый закат окрасил небо над рекой. Достал нож и начал обкапывать корень. Вначале разрыхлял землю у корня, потом выгребал ее руками. Поглядывал на грязные пальцы и неровно обрезанные ногти и кручинился. Сколько лет прошло, а все никак не привыкну. Хоть и следил в меру сил за руками: потирал ежедневно песком, наносил жир, острыми палочками вычищал грязь, а все равно выглядели они ужасно.

Солнце село, взошла Луна, я обрубил то, что сумел выкопать — корешок сантиметров семьдесят в длину и потащил к дюне. Представил себе хренчик под сметанкой и чуть слюной не захлебнулся.

А смогу ли я сделать сметану из козьего молока? Помниться будто без сепаратора это сложно. Да еще, какие-то отличия существуют между козьим и коровьим молоком. Потом я подумал, что молока мне понадобится литров пять, а то и больше и отложил эту идею на потом. Нельзя у пастухов привычную еду отнимать.

Замечу, что товарищи скотоводы с удовольствием халявничали, но сами коммунистического сознания не имели, и это обстоятельство меня очень огорчало. Когда вернулись мужчины, они таки притащили корзину всяких камней. Обнаружил в ней три самородка меди и нужную руду. Правда, немного. Начал расспрашивать Уро, где он нашел этот камень? Показал ему на кусок породы уж очень похожий, на те, из которых удалось выплавить мои латунные изделия. Вожак сказал, что место помнит. Я на радостях принес «бутыль» вина. Сам еще не пробовал. Ну, и как водится, на троих мы ее распили. Хорошо пошло! И пить было приятно и в голову мне дало сразу. А утром проснулся от крика:

— Лоло!

Отодвинув плетеную заслонку, Уро откинул с входа шкуру, и ввалился в наш дом. Я тру глаза, на волчиц поглядываю. Начинаю злиться и их спокойствию, и на Уро, шарящему взглядом по жилищу.

— Потерял что-нибудь? — спрашиваю козопаса, а сам чувствую, очень хочу сделать с ним что-нибудь плохое.

— Пить хочу!

Утаре проснулась, села и тоже ничего не понимает. Не сошел ли с ума верзила? Я ему спокойно говорю:

— Так к реке тебе надо, а мы поспим еще…

— Нет. Дай, что вчера пили!

Ах, вот оно что! Бутылки с вином я прикопал у стен. И не потому, что переживал, будто кто без спроса возьмет. Такое мне даже в голову не приходило. Вино прохладу любит, поэтому и зарыл. Понял, что Уро желает и как-то сразу успокоился.

— Вина, значит, хочешь? — пробормотал и стал натягивать мокасины.

Уро не увидев в доме бутылей, кивнул. А я сделал вид, что не заметил. Обулся, нацепил пояс с топориком и ножом и вышел на воздух. Вожак пастухов за мной, как я и рассчитывал. Еще и лапу к плечу протянул, но я увернулся. На пороге с луком в руках появилась Утаре. Едва успел дать ей знак, чтобы не вмешивалась. Решил проверить, на что здоровяк способен, осмелится ли на рукоприкладство?

Стал напротив него и спокойно сказал:

— Вина не дам. В дом мой без спроса больше не заходи.

Сработало! Уро на удивление не впал в ярость, напротив, смутился. Поглядывая на меня, бочком отошел, потом побежал к стаду.

Я не знал радоваться или огорчаться. Его женщины и за детьми успевали смотреть и за козами, за несколько дней натаскали на дюну гору глины, в тот день на реке тростник резали. Знал, они саман месить будут и дом обмазывать, чтобы зимой тепло в нем было. Еще в их горном поселке обратил внимание на стены жилищ и решил, что утеплю так и наш дом.

В этом мире работали все! Я орудия труда и охоты делал, горшки лепил, обжигал, вынимал из ловушки рыбу, охотился с Утаре, любимая еще и скорняжничала, только Уро отгонял стадо метров на триста от поселка и ложился на травку отдыхать. Ничего делать больше не хотел. Я вспоминал, как он мне предложил пасти коз, а сам отправился в лес с племенем, и как потом даже возомнил, что вожак, таким образом, мне свое место уступил, может, поэтому сразу и не увидел проблему…

* * *

Близилась осень. У реки в болотах тревожно крякали утки. Сочились парным молоком рассветы, высоко в ясном небе стояли облака и смутно отражались в росе как легкие тени. Днем жара хватало лишь на полдень, как слепнем жалило августовское солнце, а к вечеру с ветерком холодило с сырого луга и от лесной опушки тянуло свежестью.