Кроманьонец

По моему календарю, пора бы и снегу выпасть, а легкий морозец разве, что ночью крался по земле, оставляя по утрам на поникшей траве иней. Уже несколько раз стадо куланов появлялось в пределах видимости. Они, конечно, не зубры, но заполнить мясом скакунов ледник было бы не плохо. Вот только льда там никогда еще не лежало…

Налил в миску воды, оставил у реки на ночь. С утра первым делом побежал посмотреть — замерзла ли вода в ней? Увы, не замерзла. Думал вылепить из глины формы, залить их водой и получить к утру генераторы холода для ледника. Оказалось, не судьба…

Подумал, что раз уж решил с глиной возиться, наделаю пока кирпичей для печки. Увлекся так, что неделя пролетела, как день. Работал бы еще, но с низкого белесого неба повалило лохматым снегом, быстро выбелив все вокруг и далекую лесную опушку. Позвал Ата с подругами и мальчиков. О Туро я уже много рассказывал, а второго звали Тухо. Стал снег катать, будто для снежной бабы. Им это занятие понравилось. Быстро загрузили в ледник с десяток снежных шаров и настоящую бабу вылепили. Поставили между домами. Уро, услышав смех, выполз из дома, походил вокруг «скульптуры», воодушевился так, что бросил с оружием ковыряться и на пару с Туном свою бабу лепить начали. Настоящую! Всем в тот день было весело…

* * *

Санта Клаус в небе и восемь оленей скачут в упряжке. Дед наряжен в красную шубу, штаны белые как его борода. Он весь лихой, с покрасневшим носом и безумными глазами, и олени тоже… Безумны!

Нет, нет мой друг, я пока, что не сошел с ума. Из прошлой жизни, там, в будущем знаю от английских ученых, что народы Севера, оленеводы, чтобы выжить ходили за стадами оленей и наблюдали. Однажды, обнаружив оленей пожирающих мухоморы, и увидев, что даже моча от такого животного востребована другими оленями, какой-нибудь мудрый чукча решил вкусить и сам оленье лакомство. Говорят, что тот оленевод и стал первым Сантой, улетевшим с оленями в небеса. А бело-красный наряд на небесном возничем символизирует чудесный гриб мухомор.

Ночь стояла ясная и морозная, когда мы с Утаре тайком ушли из поселка, взяв с собой только корзины наполненные мухоморами. Такая секретность объяснялась просто — ничто не должно обрушить мой племенной авторитет. А в успешном исходе задуманного предприятия я был не уверен. Вначале мы крались, чтобы не разбудить пастухов, потом, чтобы не спугнуть большое стадо куланов. Рассыпав неподалеку от отдыхающих животных грибы, вернулись, чтобы немного поспать. А с первыми лучами солнца, взяв луки, пошли к скакунам.

Наше угощение пришлось им по вкусу. А главное, отведав грибов, куланы, увидев нас, не побежали. Мне стало как то не по себе от мысли, что нам предстоит расстреливать из луков одурманенных мухоморами животных, но Утаре была далека от моральных издержек вселенца из будущего. Она стала стрелять, едва определила, что расстояние до целей позволяет не промахнуться. Пришлось и мне, правда, без азарта расстрелять десяток стрел. Стадо отошло не на много. Но те животные, что успели отведать грибов, никак не реагировали ни на нас, ни на смерть собратьев. Заметив одурманенную самку с детенышем, я прекратил стрелять и остановил Утаре, пришлось придержать ее за руку, она не услышала, хотя я и кричал: «Хватит!»

Меньше чем за пять минут мы смогли убить восемнадцать осликов. Это где-то около двух тонн уже подготовленного к хранению мяса. Для того, чтобы зимой кормить десяток взрослых людей достаточно. Секрет успешной охоты, пока, мы решили не предавать огласке. Отогнали стадо подальше в степь и оттащили убитых животных метров на сто от места бойни к поселку. Только потом пошли за помощью. На всякий случай я прихватил моток веревки.

Пастухи, увидев добычу, обрадовались. Никто из них не удивился. Наверное, успехи Утаре по снабжению поселка мясом стали восприниматься пастухами как само собой разумеющееся.

Ослица стояла все там же. Накинув на ее шею веревку, я потянул одурманенную самку на себя. В глаза кулана лучше было не смотреть. Никогда в жизни не видел таких зениц ни у людей, ни у животных. Черные, без зрачков, выпученные, они ничего не выражали. Разве, что — безумие…

* * *

Зимний день короткий, а вечера — долгие. Я заботился об ослице и ее детеныше. Отвел их после охоты в летний козий загон. Самка с легкостью могла бы его перепрыгнуть, а теленок не мог. Впрочем, она и не пыталась. Через пару дней после пленения уже брала сено из руки. Через неделю я первый раз подоил ее. Тано помогала советами. Едва определил пленников в загон, как услышал от нее первый:

— Не корми их…

Не кормил в тот день и ночь, увидев, что ослица легла, отнес в загон охапку сена и казанок с водой. Был у меня в припасах низкий с широким горлом литров на пять. Наверное, отходняк от грибочков у животного был тот еще: и пила из рук и сено взяла.