Кроманьонец

Я вижу, что тебе и так не по себе? Стоит ли продолжать?.. Представь, что я пережил тогда, когда понял, что пришлось пережить моей Утаре?! Именно тогда и мелькнула у меня в голове черной молнией мысль, эта ужасная, чудовищная, стыдная теперь мысль, о которой в нашем обществе лучше никому не рассказывать — я захотел найти женщин этих чужаков и предать их мучительной смерти.

Глава 29

В другой жизни, там, в будущем я пережил многих, с кем судьба меня сводила и разводила. Видел, как они угасали и уходили в иной мир. Обычно это происходило внезапно и мне хватало одного взгляда для понимания — Всевышний оставил им совсем немного времени, может, три месяца, а может — полгода. Кто-то сдавался сразу, ложился в постель и ждал своего конца, кто-то изводил близких и врачей, рассчитывая на помощь. Я же нажил немало недоброжелателей, говоря им правду: «Молитесь, терпите, сражайтесь и снова молитесь!»

И хоть сам я не отличался от прочих глубокой религиозностью, но всегда, когда был счастлив, благодарил Бога, Вселенную, Небо, щедро делясь с миром своей радостью и в беде — верил, что если сделаю все, что смогу, Он мне поможет. А перед смертью вычитал и сумел уяснить для себя, да, что там уяснить! Весь мой жизненный опыт свидетельствовал: «Все хорошее, что есть у человека — от Бога, плохое — от самого человека!» И еще об искушении: будто дьявол нас всегда искушает, но власти над человеком он не имеет, а Всевышний властен над всем и всеми. Будь разумным и когда увидишь, что пребываешь в искушении, молись и справишься.

Наверное, тогда, ослепленный гневом, вместе с потерей Утаре я потерял и разум. И хоть не я первым предложил поплыть и найти поселок чужаков, но и не воспротивился, когда сделать это предложил Той. Его тоже можно понять и оправдать, ведь когда то с берегов этого озера Рыбы в ужасе бежали от дикарей-людоедов. Хотя о чем я?! Все наши беды начинаются, когда мы, так или иначе, прибегаем к оправданию…

То, что осталось от Утаре, соплеменники сожгли. Выкопав небольшую ямку, насыпали туда немного пепла и обожженных костей, положили сверху обломки ее лука (дикари сломали его) и несколько стрел. Я с отчаянием в сердце наблюдал, не принимая участие в этом ритуале, пока Той не напомнил мне о том, что я — Говорящий с духами. Немного подумав, ответил ему, что нужно найти большой камень и принести его сюда. Вскоре Уро, Тун, Туро и Тухо притащили пудовый гранитный валун. Потом появились Норх и Брех, тоже с камнем, но чуть поменьше. Той, Лим, Лют и Тошо принесли в руках небольшие, с кулак окатыши. Наверное, они набрели на галечник.

Под одобрительные кивки соплеменников я выложил из камней для Утаре надгробие. Едва закончил, как из леса с пустыми руками вышел Муш. Жених моей сестренки выглядел смущенным. Соплеменники смотрели на него с неприязнью, и я догадался, что парень струсил. Он не сражался вместе со всеми.

— Где твое копье? — спросил Той, нарочито спокойно, даже ласково.

Муш, развернувшись в пол оборота к лесу, указал рукой на ели и невозмутимо ответил:

— Там. Я гнался за женщиной чужих, но вдруг на меня напала твоя волчица, — он словно, обвиняя, нацелил на меня палец, — я не стал ее убивать, решил, что ты сам можешь сделать это, если захочешь. А ту женщину вместе мы поймаем быстрее.

Мое сердце радостно забилось, ростки надежды тут же проросли уверенностью — Утаре жива! Ведь действительно: в какой-то момент волчица исчезла из моего поля зрения, не было ее и во время короткой схватки с чужаком! И хоть я не стал присматриваться к телу, висящему на ветке, но тогда все вдруг стало на свои места: какой смысл убивать, способного самостоятельно передвигаться пленника, если раненный, скорее всего, отдал концы?! А почему соплеменники решили, что дикари умертвили именно Утаре? Может, умерший дикарь был женщиной?..

— Утаре! — закричал я и бросился в ельник.

Бежал и слышал за собой топот ног, а потом и голоса соплеменников, выкрикивающих имя любимой. «Я снова боду разговаривать с нею. От одного этого сердце замирает» — думалось мне, и от этой мысли душа затрепетала, а ноги вдруг стали ватными. Я больше не мог бежать и чудом не свалился сразу. Удалось прежде присесть и только потом упасть на влажную подстилку из опавшей хвои.

* * *

Можно ли назвать счастье каким-то другим словом? Можно, оно есть, и очень простое! Тогда, этим другим словом была Утаре. Прейдя в себя, обнаружил, что лежу там же, где и упал, но голова моя уже была на коленях любимой, пальцами она ерошила мои волосы и улыбалась. Ее правый глаз заплыл синевой, но мне это не мешало любоваться ею. Заметив, что я открыл глаза и смотрю на нее, Утаре тут же прикрыла подбитый глаз ладошкой.

— Я думал, что больше никогда тебя уже не увижу, а ты прячешь от меня лицо и не даешь насмотреться, — сказал, чтобы она не смущалась. И тут же услышал в ответ:

— Ты у меня хороший, ты у меня умный, ты самый красивый и сильный…