Кроманьонец (СИ)

— Сам, а что?

— Наши профессора и заслуженные маги спорят об этом уже лет двести. До свидания.

* * *

Кирпичей налепили много. Им уже не хватало места для сушки, их приходилось относить далеко от пещеры. Народ ворчал.

— Можно уже строить из них? — спросил я Старшего Пленника.

— Не знаю, великий вождь. Вот эти, кажется, уже совсем сухие, а те ещё сыроваты.

— Тогда приступаем.

Подходящее место уже было выбрано, площадку выровняли, фундамент закидали глиной, которая уже высохла. И стройка началась.

Старейшины поначалу просто косились на работающих, но когда я сходил к ним с палкой, тоже взялись за дело. Готовые кирпичи быстро кончились, мы налепили новых. За день получилась стена где-то до пояса взрослому человеку. Люди заходили внутрь постройки, качали головами. Мастера соорудили каменный очаг. Дым из него уходил наружу по подземной траншее.

— Ненадёжно, — бормотал Старейшина, щупая стену. — Не выдержит. Замёрзнем.

— Что? — спросил я.

— Нет, великий вождь, ничего.

К вечеру всё племя собралось у костра. Дети сидели в сторонке, им выделили отдельную посуду для еды — теперь у нас было много и того, и другого; мы могли себе это позволить. Замурзанные карапузы лихо работали деревянными щепками, заменявшими нам ложки. Оголодали за день. Я присел около них, спросил Наставницу:

— Как у вас дела?

— Собираем, — ответила та. — Ты же знаешь, великий вождь, что большую часть всех грибов, которые мы насушили на зиму, нашли дети.

— Да, я в курсе.

— А вот огонь пока развести не получается. Трём, трём сухие палочки — и ничего.

— Знаешь, я доволен Волчонком.

— Он будет хорошим воином, — ответила Наставница. — Когда ты оставлял его за себя, мальчик за это время не прилёг, не присел. И к рыбакам бегал, и за коровником приглядывал, и за лепкой кирпичей. Ночью охранял пещеру, пока другие мужчины, здоровенные лбы, беззаботно спали.

— Отдохнуть ему надо, — решил я. — Краткосрочный отпуск. Завтра что-нибудь придумаю.

— Великий вождь, — зашептала Наставница. — Может ему женщину, а?

— Да ты с ума сошла! — отозвался я. — Пацан он ещё, понимаешь?

Наставница пожала плечами и взялась заводить в пещеру детишек, у которых уже начали слипаться глаза.

— Женщину! — проворчал я ей вслед. — Волчонку рановато, а вот мне — в самый раз.

И отправился к общему костру.

* * *

Наши женщины хорошели на глазах. Они разительно отличались от немытых самок со слипшимися волосами из других племён. Чистые, свежие, обвешенные ракушками и цветами. Я подсказал им идею заколки для волос из кусочка кожи с двумя дырочками, в которые вставлялась тоненькая палочка. Наши женщины уже начали расчёсываться, правда, пока что делали это пальцами. Некоторых, конечно, немного портили синяки, но ведь это проходит. И всё чаще можно было видеть такую картину: мужчина, по какой-то причине замахнувшийся на женщину, вдруг опускал руку.

Но бывали исключения. Рано утром следующего дня Дуб за загородкой долго бубнил мне о том, что одна из наших девушек нашила пленницам ракушек на одежду. Он хотел узнать, допустимо ли это, и в какой мере следует пресекать контакты наших соплеменников с его подопечными.

Я слушал его сквозь сон, мечтая лишь о том, чтобы он поскорее убрался, сквозь сон же и пробормотал:

— Объяснительную мне на стол!

Дуб воспринял мои слова, как приказ поколотить всех четырёх девушек, что немедленно и проделал.

Я вышел к завтраку, разобрался чего к чему, но воина своего ругать не стал. Хотел заехать ему по рогам, но он смотрел так преданно, глаза его лучились таким осознанием выполненного долга, что мне осталось лишь махнуть рукой. Горько плачущие жертвы моды получили в утешение по полной горсти ракушек и красивых морских камешков. Студент натаскал мне этого добра приличное количество, а ближайшее море, как он сказал, было от нас километров за двести. Так что я оставался единственным поставщиком материала для украшений, а один из мастеров только тем и занимался, что сверлил в нём отверстия.

Отзавтракав, поучаствовав в изготовлении кирпичей и стройке, проводив охотников и рыбаков, понаблюдав за тренировкой воинов, подбодрив старейшин крепким словцом, поворковав с женщинами, объяснив детям, почему вода холодная, а огонь горячий, я вызвал Волчонка и сказал ему:

— Отправляешься на реку. Как следует выкупаешься, а потом присмотришь за рыбаками.

— Великий вождь, а зачем мне за ним присматривать?

— Потому что я так сказал. Ты же собираешься занять моё место. А вождь должен всё знать и уметь.

— Но я…

— Выполняй.

Волчонок поплёлся на реку.

Мне же пришлось заняться воспитанием. В первый день своего прибытия я настоял на том, что у нас должно быть единое для всех отхожее место. В глубине пещеры, где никто не жил, из-за того, что со стен капала вода, а весь пол был залит жидкой грязью, нашлась вполне подходящая трещина. Мы сделали к ней дорожку из хвороста и отгородили всё это дело плетнем.

Молодёжь как-то сразу прониклась моими гигиеническими изысками, а старики упрямились и продолжали вести себя так, как в былые времена: где прижало, там и сел.