Кроме пейзажа. Американские рассказы

Прожив некоторое время в США и начав забывать родину, я ощутил, что провинциальные американские мотели и гостиницы очень похожи на советские, за вычетом, может быть, туалетной бумаги, которую на родине подменяли газетой. Все остальное — от наружной проводки и засохших растений в фойе до деревянных перил с облупившейся коричневой краской и затоптанных красных ковров — напоминает о временах, когда у строителей этих мест была надежда на то, что завтра будет лучшим, чем сегодня. Увы, их надежда оказалась тщетной.

Примыкавшее к мотелю кафе пустовало. Привлеченная стуком двери, к стойке вышла румяная девушка лет двадцати.

— Hi! — сказала она, улыбаясь. — What can I do for you?

Положив перед нами меню в потертой пластиковой обложке, она сообщила, что повар ушел на почту, но она может нам быстро поджарить яичницу с ветчиной и сыром.

— Good! — сказала Полин. — I’m dead hungry.

Девушка поставила перед нами большие белые чашки, наполнила их кофе и ушла на кухню.

Я поднялся и пошел следом за ней. Девушка клала в микроволновку булки. Закрыв дверцу и набрав на попискивающей панели время, включила ее.

— Извините, — сказал я. — У вас есть что-то выпить? Мы продрогли как черт знает кто.

— Бар закрыт, — сказала девушка. — А ключи у повара. Честно говоря, в такой дождь я даже не представляю, когда он вернется. Хотя он всегда держит что-то для себя… — Она прошла в дальний конец кухни, открыв дверцу шкафа, подвигала в нем что-то со звоном и вернулась с початой бутылкой.

— «Хеннеси» — это не очень крепко?

— Отлично, — я достал бумажник. — Можно оставить всю бутылку?

— О-о, — сказала она, — у меня будут неприятности.

Я достал пятьдесят долларов.

— Нормально?

— Добавьте еще пятерку, на всякий случай, — она поставила бутылку передо мной. — Вы, наверное, хотите взять с собой в номер? — Она подмигнула мне сообщнически, затем достала с полки шоколадку «Херши» и положила на стол. — Бонус.

Она принесла тарелки действительно через пять минут, промозглость погоды и усталость сделала коньяк идеально совместимым с горячей яичницей.

Когда я закрыл за нами дверь номера, Полин, обнимая меня, попросила:

— Don't turn the lights on. I can’t see this poverty.

Ax, читатель, как описать этот удивительный поцелуй, возвращающий тебя в далекое прошлое, где шумят знаменитые, пропахшие креозотом ветви, полные цветов и листьев, где ночные стекла выгибаются и дрожат под напором весеннего ветра, несущего запах теплой земли? Какими словами напомнить тебе о той ночи, когда в освещенном недобитым фонарем парке ты был обучен искусству, краткий курс которого молодая ведьма взяла без твоего спроса у курсанта местной мореходки? Помнишь ли ты, с какой силой ее поцелуи захлопнули главу твоей юношеской биографии, наполненной ревом «Свинцового дирижабля», едким плановым дымом и невнятными мечтами о счастье?

Лил безумный дождь. Он лил откуда-то из тропиков, из каких-то Бразилий и Венесуэл, пересекая тысячи километров американских небес и отрезая нас непроницаемой стеной от холодного осеннего мира, заливая своими мутными и жаркими потоками. Выплывая из них, возвращаясь к берегу, приходя в себя, я думал, какой глупой была недавняя мысль о смерти, посетившая меня на дороге, когда мне казалось, что все главное достигнуто.

Дождь стих под утро и новый день робко заглянул в окно. В его рассеянном свете я увидел сидевшую в кресле у окна женщину с сигаретой, дымок которой, поднимаясь, таял на фоне светлеющего окна. Склонившись, она подвинула к себе туфли и, надев их, поднялась. У нее были узкие бедра, прямые плечи и грудь, о которой говорят, что она должна помещаться в ладонь.

— Дима, — позвала она меня тихо, но я не смог ей ответить. У меня перехватило дыхание — она позвала меня по-русски. У меня такое имя. В английском невозможно произнести мягкое «и» после твердой «д». — Baby, — позвала она меня снова. — We have to go.

Когда я вышел из номера, она уже сидела за рулем. Через несколько часов мы въехали в очередь машин, медленно направлявшихся к канадской границе.

— By the way, do you have any ID? — вспомнил я.

— Sure.

— Вы везете какой-то коммерческий груз? — спросил меня пограничник и, не слушая ответа, добавил: — Откройте багажник.

Я вышел из машины и открыл. В багажнике лежала пачка «Репортера».

— Зачем вы едете в Канаду? — спросил он, доставая одну газету из-под пластиковой ленты и разворачивая ее.

— Провести выходные.

— А зачем газеты?

— Я работаю в газете. Это редакционные копии, я просто забыл их достать их багажника.

— Отъедьте сюда, — пограничник махнул рукой, показывая, где я могу поставить машину.

Полин отогнала машину на площадку рядом с трейлером, на котором был прикреплен пластиковый канадский флаг, а под ним красовалось на французском и английском: «Добро пожаловать в Канаду». Меня попросили пройти в офис.

— На каком языке эта газета?

— На русском.

— Где она издается?

— В Нью-Йорке.

— Зачем в Нью-Йорке русская газета?

— Там живет полмиллиона русских.

— В Нью-Йорке?

— Да, сэр.

— О чем там написано?

— О жизни русских в Нью-Йорке.

— Есть рабочее удостоверение?