Кромешный свет

– Так, сначала надо смочить ватку зеленкой, – стала объяснять Клава. – Вот тут, на конце пакета, ватка пришита, ты оторви, ты же сильный, у тебя легко получится.

Саша неловко дернул бинт и со второго раза оторвал ватные накладки на конце индивидуального пакета. Клава, не выпуская рук охранника из своих, смочила вату зеленкой и смазала натертые наручниками места на запястьях. Надо сказать, что они уже и так успешно заживали, но впечатлительный Саша сам зашипел вместе с Клавой, словно больно было и ему.

Клава покорно подставила руки, и Саша как мог, неаккуратно забинтовал их.

– А ты и остальным еду носишь? – словно невзначай спросила Клава.

– Нет, они в другом месте, там другие.

– Странно, зачем столько народу на безделье обрекать?

– Да просто от нас к ним неудобно. Это надо на улицу идти и заходить через другой вход. Тут же все по-дурацки построено. – Саша разговорился. – А то, что безделье, так точно. С Тахой в этом подвале можно с тоски повеситься.

Саша бинтовал руку, не замечая, что Клава делает незаметные круговые движения ладонями. Вроде облегчая ему работу, но на самом деле точно следуя мозговым ритмам охранника, которые она уже давно смогла идентифицировать по его поведению. Саша, ни о чем не догадываясь, уже находился несколько минут в глубоком гипнотическом состоянии, сообщая Клаве то, что он рассказывать не имел права ни в коем случае.

– Ты понимаешь, что Таха плохой человек?

– Да, конечно. Он вообще-то гад.

– А если бы ты увидел, что он делает что-то совсем плохое, ты бы его остановил?

– Да, я бы его остановил.

– Ты бы его обязательно остановил, я знаю. И ты его остановишь. Он же может начать кричать на меня, а это плохо. – Клава говорила, глядя прямо в остекленевшие Сашины глаза. – У тебя есть автомат, но стрелять нельзя. Шуметь нельзя.

– Да, шуметь нельзя, – согласился охранник.

– Сейчас ты мне поможешь еще. Ты же все время мне помогаешь, а это очень хорошо.

– Конечно, помогу, – радостно сообщил Саша.

– Ты пойдешь и скажешь, что мне надо поговорить с Тахой. Но если он сделает что-то плохое, ты должен успокоить его. Приклад твоего автомата очень мягкий, и ты, если Таха будет на меня кричать, его стукнешь прикладом по затылку. Он сразу успокоится. Ты же настоящий товарищ и никому плохо не сделаешь. И другим не дашь.

– Я сейчас пойду, позову Таху.

– А когда я тебе скажу «конец», ты просто заснешь. Иди.

Саша вышел, запер двери, и Клава услыхала его неспешные удаляющиеся шаги. Она достала из-под матраца стакан и спрятала его в кармане куртки. Зажала в руке обмылок и приготовилась к визиту Тахи.

– Чего тебе надо? – злобно спросил Таха и шагнул в распахнувшуюся дверь. – Что ты этому идиоту впарила?

Клава убедилась, что Саша, сжимая в руках свой автомат, стоит за спиной начальника.

– Вот посмотрите, что тут лежало. – Клава протянула руку так, что было трудно понять, что она сжимает в ладони.

– Что там? – Таха скривился и наклонился, стараясь рассмотреть в сумрачном освещении камеры, что там у нее в руке.

Клава сделала резкий, короткий выпад, и обмылок моментально оказался во рту Тахи, он даже не успел среагировать.

– Ах ты, сука! – плюясь, заорал он.

И это было последнее, что он смог сказать. Саша, словно сработал какой-то рубильник в его мозгу, моментально огрел своего начальника прикладом по затылку. Неприятно всхлипнув, Таха рухнул на пол.

– Все Саша, конец! – четко, словно отдавая приказ, произнесла Клава.

Саша обмяк и мягко упал рядом со своим начальником.

– Охраннички, блин, – удовлетворенно сказала Клава, забирая оружие и ключи.

Немного повозившись, Клава затащила обоих в камеру и, пристегнув наручниками к батарее отопления и заглушив кляпами из оторванной от матраца тканью, заперла замок.

– Ну, пока, мальчики, – сказала она в закрытую дверь и осторожно двинулась по коридору на выход.

Глава 26

– Вот чего я не могу понять, так это твоего пристрастия к «Ситроенам», да еще оранжевым. – Журавлев рассуждал, удобно устроившись в «Тюбике» на сиденье рядом с водителем.

Большой внутренний объем машины позволял Андрею сидеть свободно, откинувшись в кресле и закинув ногу на ногу. Однако от ремня безопасности он, как всегда, не отказался. Время от времени Журавлев оборачивался назад и с тревогой поглядывал на тяжелый пулемет, свободно вращающийся на турели, установленной в салоне машины.

– Ты бы не бормотал под руку. – Бай проверял машину, по которой он за месяцы с момента взрыва в Москве сильно соскучился. – Лучше бы пулемет проверил, а то знаю тебя, потом все заклинит, и останемся мы с голым задом.

– Во-первых, не останемся. – Жур достал из-под мышки здоровенный «Смит-и-Вессон», так понравившийся ему перламутровой рукояткой, и протер рукавом хром ствола. – Во-вторых, вот ты сам хоть слушаешь, что говоришь? Что у меня заклинит? Ты хоть раз во всей своей бездарной жизни видел меня с автоматическим оружием? Откуда такая уверенность в том, что у меня заклинит?

– А почему это у меня жизнь бездарная? – возмутился Дмитрий.