Крона огня

Сейчас, после успешного окончания операции по отлову шайки Молота, вдохновенный менестрель вернулся в Форантайн, в душе радуясь, что дело обошлось без крови. Отправляясь на «охоту», Сергей оставил его командовать баронскими отрядами, а на все рассказы об отсутствии боевого опыта и полководческих данных похлопал по плечу и напомнил о защите Реймса.

— Здесь все будет проще: тихо окружить и ждать моего приказа. Ты работаешь приемником и передатчиком. Только и всего. Дальше бароны свою работу знают. Просто чтобы я на виду у Шарля не свистел, в ладоши не хлопал и прочую лезгинку не танцевал, если все же придется ударить.

Атаковать не пришлось, но только этот камень упал с его души, перед внутренним взором появились чудовища, увиденные глазами сэра Жанта.

— Команде успокоиться! — послышался резкий окрик Сергея, но по тону чувствовалось, что инструктор и сам встревожен. — Наш мальчик жив, здоров, хотя и находится в плохой компании. Я так понимаю, он теперь у Фрейднура шо-то вроде любимого котенка. Хотя и самого Зигмундыча все это неслабо крючит. Должно быть, несладко работать вместилищем древнего бога.

— Сергей, его надо освободить, — вмешалась Женечка.

— Светлая мысль. Недавно Карел нечто подобное высказывал по поводу старины Фрейда. Есть мысли, какой такой дорогой из желтого кирпича мы промаршируем к искомой цели?

— Нет. Но у тебя же такой опыт!

— Это правда. И знаешь, что он мне подсказывает? Вариант борьбы человека против бога всегда приводил к фатальным результатам. Да шо там человека! Вон, Прометей титаном был, и не то чтобы сильно боролся с олимпийцами — всего-то по-тихому зажигалку спер, так в Аджарии до сих пор место показывают, где этому пироману всю печень выели. Не веришь, спроси у нашего умника.

— Верю. Но что-то делать нужно.

— Согласен. Нужно хрен зна каким образом перекрыть тот источник, от которого запитан наш старый приятель Фрейднур. Иначе и его самого разорвет, и нам всем кирдык наступит.

— Прошу извинить, — вмешался в диалог Бастиан. — Почему вы считаете, что его разорвет?

— Видел, как у великана рожу морщило, когда он на Карела смотрел? У него явно разлад между сознанием Фрейднура и подавляющим его разумом Эйа.

— Постойте! — голос Валета зазвучал, как радостный вопль Архимеда, обнаружившего, что плескался в ванне и затопил соседей. — Разум Эйа, ну конечно, вот в чем ключ. Как же я сразу не понял?!

— Подумаешь, я до сих пор не понял. Ну-ка делись, шо там у тебя назрело.

— Эйа — бог-творец. Он воплощает в жизнь некие свои образы, мысли.

— Красиво начал, издалека, с разбега. Давай, стартуй — шо это нам дает?

— Среди древних народов было принято поэтичное именование обыденных вещей и явлений, если они относились не к человеку, а к богу.

— И…

— В частности, созидательная движущая мысль бога-творца именовалась «сладость Эйа».

— Поэтичненько. Дальше что?

— «Сладость Эйа» в Колхиде, в античные времена служившей перевалочной базой между Центральной Азией и Европейским Средиземноморьем, звучит как «Медея».