Кронштадтский детектив

— Ага, с ним самым, вон там, у гардеробной, столкнулись и очень вежливо, скажу я вам, пообщались. Правда ваша, шуба его Ляксандром называл. А тот его по имени-отчеству, но их не припомню точно.

— Ничего, я знаю, — сказал я. — Что было дальше?

— Дальше? — переспросил швейцар, одновременно припоминая. — Поговорили они минуты три. Я уже приготовился шубу подать, так с ней и стоял. А если бы кто пришел в это время?

— Повесил бы шубу обратно и открыл дверь, — спокойно сформулировал Мартын план действий на подобный случай.

Вероятно, вариант «нанял бы отдельно гардеробщика» он просто не рассматривал. Впрочем, коллизии не случилось. Барсуков собрался-таки уходить.

— Скажите, — попросил я. — А не мог ли этот Тимофеев, этот Гвоздь, при известной, конечно, ловкости рук, обчистить карманы Барсукова?

— Как вы сложно излагаете, Ефим Родионович, — пожаловался швейцар. — Ну да, если мастер, то мог и пошуровать в карманах. Этот Ляксандр перед «шубой» прям как кобель стелился. Я когда шубу подал, так он ее у меня выхватил и сам надел ее на второго. На выходе опять меня оттеснил, дверь ему распахнул. Я уж думал, и монету себе заберет. А он, значит, по-другому сыграл. Мог, мог.

— А шубу Барсуков здесь застегнул или на улице? — спросил я.

— Хм… Монету он из кармана подавал, стало быть, шубу тогда еще не застегнул. А что дальше было, я не видел, уж не взыщите.

— Благодарю вас, — сказал я. — Что было дальше с Барсуковым, мы уже установили. А вот что было дальше с Тимофеевым?

С ответом на этот вопрос мне помог припомнивший Гвоздя официант. Лично они знакомы не были — официант это четко озвучил дважды, для меня и для хозяина — но вроде кто-то когда-то показал ему Гвоздя и вроде как посоветовал держать ухо востро.

— Заказал он обед, вот Василий его обслуживал, — сообщил нам официант.

Василий, балбес, только глазами хлопал и припомнить Гвоздя толком не смог, но наш официант — имени его я так и не спросил, — зная репутацию клиента, приглядывал за ним вполглаза. Впрочем, уже по показаниям Василия, никто в тот день не пытался улизнуть, не заплатив. У Мартына заведение приличное, но иногда и в приличное место заходят неприличные люди, поэтому официанты всегда держат ситуацию в зале под контролем.

Не спеша отобедав, Гвоздь переместился в кабинеты, где играли в карты, и просидел там практически до самого ужина.

— Дотемна точно, — сказал официант.

Причем если большинство игроков заказывало стаканчик кваса или сельтерской, то Гвоздь попросил себе чаю с лимоном и к нему пирог с ягодами. Когда пошла игра, заказал еще вазу фруктов на всю компанию. По словам официанта, всё это время Гвоздь пребывал в самом отличном расположении духа, много шутил и сам же громко смеялся над своими шутками, хотя игра шла для него не слишком успешно. Перед уходом он уплатил проигрыш — десять с половиной рублей. Официант это заметил, поскольку Гвоздь со всеми рассчитался одновременно.

— А какими купюрами платил — не заметили? — уточнил я.

— Две по пять, — сказал официант. — И копейки мелочью. Какие именно, извините, не приметил.

— Замечательно, — ответил я. — Большое вам спасибо. Последний вопрос: вы, случайно, не знаете, где бы я мог его найти? Или того, кто знает, где его можно искать?

Тут меня, увы, постигла неудача, но было бы, наверное, слишком, если бы мне тут подали этого Гвоздя на блюдечке.

Я объявил официанту со швейцаром благодарность с занесением рубля в ладонь. Мартын чуть нахмурился, но препятствовать не стал. Как он мне потом по случаю рассказал, я с того утра имел у его подчиненных репутацию строгого, но справедливого полицейского. Сам же я в то утро считал себя не самым сообразительным полицейским. О том, что купца обобрали у Мартына, я должен был сообразить в тот же момент, когда Барсуков вытащил из кармана мелочь! Не знаю, спасло бы это Мишку — на организатора этой афёры мы так и так пока не вышли, — но мы бы точно были на шаг ближе к разгадке. А то и на два.

Быстро распрощавшись с Мартыном и его командой, я поспешил в участок.

МАТВЕЕВА Я ЗАСТАЛ в кабинете инспектора. Вениамин Степанович, как обычно, пил чай и, что уже не как обычно, сильно хмурился.

— Не успел к Марьяне, — шепнул мне Матвеев. — Плохие новости разносятся быстро.

— Это верно, — согласился с ним инспектор. — И сейчас, Ефим, я бы очень хотел услышать, что вы раскрыли это дело.

— Можно сказать, что раскрыл, Вениамин Степанович, — сказал я. — Но Гвоздя я пока не нашел.

— Это плохо, — отозвался инспектор.

— Он снял квартиру у Романова, — внезапно сказал Матвеев. — В доходном доме.

Мой вопросительный взгляд был исполнен самого глубокого удивления.

— Марьяна по своим каналам выяснила, — спокойно пояснил Матвеев. — Сами каналы не сдала, но сказала, что надежные. Она как раз собиралась пойти потолковать с этим Гвоздем. В дверях поймал. Еле уговорил обождать. Сказал, что он нам нужен живым, чтоб показания выбивать.

— Под словом потолковать вы подразумеваете убийство со смягчающими вину обстоятельствами? — спокойно уточнил инспектор.

— Тут как пойдет, Вениамин Степанович, — ответил Матвеев. — Поэтому и уговорил ее обождать.