Кронштадтский детектив

— Господи ты боже мой! — воскликнул от дверей управляющий. — Сейчас же к соседям натечет!

— Скорее всего, — невозмутимо отозвался Матвеев.

— Надо немедленно убрать!

— Ничего не трогать! — рявкнул я. — Матвеев, проследи тут.

— Сделаю, — отозвался тот. — А ты куда?

— Доложу Степанычу, — я повернулся к управляющему: — У вас телефон есть?

— Да, в конторе, — сказал тот. — А как же соседи?

— С соседями я сам поговорю, — ответил я. — Всё равно всех опрашивать.

Управляющего эта новость повергла в уныние. Он даже пытался спорить, но, понятное дело, безрезультатно. И, кстати, совершенно напрасно.

Соседкой снизу оказалась пожилая дама в кокетливом розовом платье. Проживала она вдвоем с котом. Кот был рыжий, упитанный и любопытный. Я почесал его за ушком, перейдя в категорию «приятный молодой человек», и дама без всякого скандала выложила мне всё, что слышала.

Слышала она, правда, немного. Слышимость тут не такая, как в корпусах, где жил я, но всё-таки и не полная изоляция. Вначале даму разбудил стук в дверь. Такой громкий, что она даже подумала, что это к ней. Потом, правда, вспомнила, что у нее вообще-то звонок, и открывать не стала.

— Это к господину Нагелю пришли, — сообщила она. — Очень приятный господин. Надеюсь, с ним всё в порядке?

— Не совсем, — сказал я. — А кто пришел, вы не видели?

— Нет. Я же сказала, что дверь не открывала. Думаю, что мужчина, очень уж уверенный стук был. Требовательный такой. Приличная дама так не постучала бы.

— Да, конечно, — согласился я. — А что было дальше?

Дальше Гвоздь и его гость вроде как спорили. Вроде как — потому что дама ни слова не разобрала, но сам факт того, что она слышала голоса, говорил о том, что беседа происходила на повышенных тонах. Беседу ненадолго прервал новый стук в дверь. Пришел еще кто-то, и спор продолжился. Дама даже подумывала подняться к «Нагелю» — ей голоса не мешали, но они нервировали котика, — но наверху, наконец, пришли к согласию. Я спросил, когда это случилось.

— Время не скажу, — дама покачала головой. — На самом рассвете. Думаю, гости ушли. Мне показалось, будто хлопнула дверь.

Я кивнул. Да, скорее всего, так оно и было. Я даже знал, куда они ушли. Путешествие одного из гостей закончилось тут неподалеку, в сугробе.

— Спасибо за информацию, — сказал я, поднимаясь на ноги.

— Куда же вы, молодой человек? — вопросила дама. — Это же еще не всё.

— Было что-то еще? — удивился я. — Я вас внимательно слушаю.

Был, как оказалось, еще один стук в дверь. Минут, наверное, через пятнадцать-двадцать после того, как гости ушли. Больше дама, увы, не слышала ничего.

— Огромное вам спасибо, — сказал я. — Вы мне очень помогли.

Вот теперь можно было звонить инспектору. Я доложил ему, как обстоят дела, выслушал его недовольное сопение в трубке и пообещал, что сегодня преступник будет арестован.

— Действуйте, — коротко бросил Вениамин Степанович и повесил трубку.

Я начал с того, что вызвал доктора и Семёна. Потом повернулся к управляющему — тот всё это время скорбно мялся в дверях — и спросил:

— У Нагеля была собака. То есть пёс. Не знаете, где он?

— Собака? — переспросил управляющий. — Нет, никаких собак не было. У нас тут вообще не положено животных держать. Хозяин не разрешает.

— А как же дама с котом?

— Ну, она родственница хозяина, — пояснил управляющий.

— Понятно, — я кивнул.

— Скажите, господин агент, — управляющий малость помялся, потом очень вкрадчиво спросил: — Я могу надеяться, что новость об этом убийстве не окажется в газетах?

— Скорее всего, не окажется, — сказал я. — Когда о ней пронюхают газетчики, уже весь город знать будет, и какой тогда смысл печать про это в газете?

Печальный взгляд управляющего сообщил мне, что не на такой ответ он надеялся. Мне бы его заботы. Сняв городовых с оцепления, я поднялся в мансарду.

— Нашел что-нибудь? — спросил я у Матвеева.

— Обыск еще не проводил, — ответил он. — Но выглядит так, будто тут кто-то порылся до нас. Хотя… Вот, смотри, нашел у покойника в кармане.

Он протянул мне кошелек. Тот полностью подходил под описание, данное Барсуковым. Я открыл его. В отдельном кармашке лежала банкнота в двадцать пять рублей. В другом — две пятерки. Пятнадцать рублей он, стало быть, прогулял. Неплохо.

— А часы? — спросил я.

— Есть, но вряд ли те, что мы ищем.

Часы у Гвоздя были на вид самые обыкновенные. На крышке красовалась свежая царапина. Должно быть, один из ударов кортиком пришелся в нее. Я окинул комнату взглядом. Чистенько, бедненько, простенько. В том, что мы не найдем здесь часов Барсукова, я ни на йоту не сомневался, но обыск мы всё-таки провели и, надо сказать, не совсем впустую.

— Смотри-ка! — вдруг воскликнул Матвеев, показывая мне собачий ошейник.

Ошейник был широкий, с медными бляхами, на каждой из которых красовался какой-то орнамент.

— Думаешь, это его парадно-выходной костюм? — проворчал я.

— Не знаю, — ответил Матвеев. — Это ты у нас в оборотней не веришь. Но ты посмотри сюда.