Кронштадтский тупик (СИ)

– Пиаритесь, значит, – съязвил следователь, – небось, после такого красивого жеста к вам еще больше платных клиентов пойдет. В общем, так: меня ваша благотворительность не касается, но без договора о найме я вас к этому делу не подпущу. Мы законы соблюдаем, без адвоката задержанный не останется, дадим ему государственного защитника.

"Фима может спать спокойно. Этого надутого кретина я бы заигнорила даже на необитаемом острове после 10 лет вынужденного целибата!"

– Договор не проблема, – выпалила Белла вслух, – надо будет, принесу. И может, даже помогу вашему госзащитнику. А то вы уже изначально против задержанного настроились.

Выходя из отделения, Навицкая и Измайлова успели узнать, что задержанного зовут Егором Павловичем Степановым, ему 54 года. Он был в разводе и имел дочь Василису. 25-летняя девушка работала автомехаником в АТП. Сам Степанов – водитель городского автобуса и проживает на улице Восстания, а его дочь – в частном секторе у Каботажной гавани, в доме, завещанном ей бабушкой по отцовской линии.

Потерпевший, Богдан Данилович Гусев, 1977 года рождения, действительно оказался сотрудником МВД, почему-то всего лишь в чине капитана. Начинал он службу в Кронштадте и даже дослужился до майора, но несколько лет назад вдруг был переброшен, С понижением на одну звездочку, в Петербург. Там он занимал пост участкового в одном из районов Весёлого поселка. "Тоже мне, продвижение, – подумала Белла, – или его хотели выпихнуть хоть куда, или отослали от греха подальше, когда он влип в историю…"

"Зая", которой звонил Гусев, проживала на улице Мануильского. Перепуганная звонком из полиции нянечка детского сада, незамужняя Елизавета Архипова 1990 года рождения прибежала в отделение, когда Навицкая и Измайлова выходили. Она была похожа на хитроватую кассиршу, как их любили изображать в советских фильмах: сдобная блондинка с кокетливыми кудряшками вокруг свежего розового личика; губы в форме сердечка ярко накрашены. Как правило, такие девицы больше хихикают и строят глазки, но Архипова выглядела напуганной и обескураженной.

– Как же так? – жалобно вопрошала она, лихорадочно роясь в сумке в поисках паспорта. – Только что я с ним разговаривала… Приехать хотел, Новый год вместе встречать…

Наташа вспомнила разговор о холодце и нижнем белье и спешно вышла из помещения. Она все же сочувствовала чужому горю, и не хотела задеть подругу убитого неуместным смешком.

– Что, Наташка, новое расследование уже манит? – спросила Белла, выходя следом. – Я хорошо знаю этот твой блеск в глазах – как у снайпера, взявшего цель!

– А ты, Лестрейндж, явно собираешься добывать договор о найме, чтобы утереть нос местному следователю, я угадала?

– Госадвокат не спасет Степанова, – пояснила Белла, – тех, кто убивает полицейских, в правоохранительных кругах ОЧЕНЬ не любят. Тут же несомненное причинение смерти по неосторожности, аффект, ты же сама видела. А его могут запросто по сто пятой, часть 2 заказать на пятнарик…

– И я думаю, что не все так просто, как поначалу кажется…

***

В своей комнате, маленькой, но с окнами на заснеженный Летний сад, Наташа устало присела на кровать. Потом, чувствуя, что засыпает, с трудом заставила себя встать и стащить свитер и джинсы.

Было уже за полночь. На телефоне Наташа увидела три неотвеченных звонка – два от мамы и один – от мужа из Луги. "Перезвоню им утром", – устало подумала Навицкая. Слишком трудный выдался вечер…

За стеной Белла, тоже не зажигая свет, ходила, постукивала дверцами шкафа, потом скрипнула кровать.

Лежа в постели и глядя на закрытое плотными шторами окно с лепниной, Наташа еще раз напомнила себе о том, что утром должна разыскать Василису Степанову и сообщить ей о произошедшем с отцом.

Потом она вспомнила, что говорил ей Степанов об убитом. Якобы Гусев никаких добрых слов не заслуживал. "Ни вот на столько не раскаиваюсь", – сказал он Наташе, склонившейся над ним. И еще – о какой-то тяжелой и горькой тайне, которую не хочет разглашать…

"Утром поеду к ней", – Наташа повернулась набок и сразу заснула.

Проснулась она от аромата кофе и мерцания многочисленных лампочек, которыми они щедро украсили квартиру. Впрочем, настроение у Наташи было не праздничное. И судя по виду хлопочущей на кухне Беллы, подруга тоже была озабочена чем-то далеким от грядущего Нового года.

– Все думаю о вчерашнем, – сказала Белла за завтраком, – что-то тут не так, вот только не могу понять, что именно. Степанов этот не похож на убийцу.

– А мне он сказал, что Гусев слова доброго не стоил, – Наташа вспомнила смачно гогочущего через хмельной матерок потерпевшего. "Это он так со своей девушкой разговаривал… Или она сама сдабривает речь этой лексикой, или ему просто плевать на окружающих; как хочет, так и выражается. Выразительная черта. Видно, он был одним из людей, живущих по принципу "А что тут такого?". И о дочери Степанова грубо высказался… Что у них случилось?"

После завтрака Белла сказала: