Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы

Козловский и многие офицеры, бежавшие в Финляндию, заявляли, что штаб обороны во многом виноват в быстром падении крепости. В этом были уверены все офицеры. Морские офицеры утверждали: «Революционный комитет не проявил должной распорядительности. И в последний день осады растерялся»[559]. Сухопутные офицеры были с ними согласны: «С утра 17 в штабе была полная растерянность и командиры перестали получать указания»[560]. Козловский также неоднократно упрекал штаб вообще и Соловьянова в частности, что «в последний день обороны управление боем окончательно выпало из рук молчавшего начальника обороны»[561]. После поражения всегда ищут виновников. В действительности, штаб делал все, что было в его силах, в условиях, когда превосходящие силы противника ворвались в Кронштадт, а большая часть фортов пала. Штаб обороны сумел быстро перебросить к тем участкам, где положение было наиболее опасным, свои немногочисленные резервы. Арканников писал: «По получении донесений об этих прорывах штабом тотчас были посланы к занятым пунктам резервы на грузовиках; эту задачу выполнить было нелегко, т. к. все телефонные линии были кем-то перерезаны. Усилием гарнизона и даже граждан противник был вскоре выбит из Цитадельских ворот, причем нами было взято в плен до 2000 человек»[562].