Кропаль. Роман

Подумав, Рустэм стал обходить козла, чтобы подняться правее. Козел шел поверху, не спуская с него взгляда. Рустэму пришлось спуститься ниже, сделав приличный крюк, чтобы взобраться. Оказавшись выше козла, Рустэм посмотрел вниз. Небольшое стадо лежало в узкой природной штольне. Козел все еще не сводил с Рустэма взгляда.

– На тебе, козлина! – Рустэм вытащил из скалы увесистый булыжник и запустил в козла. Козел, легко перепрыгивая с камня на камень, поскакал к Рустэму. Стало страшно и весело от этого страха и нелепости происходящего. Козел – еда, и он гонится за человеком. И Рустэм бы вынул нож, и прирезал бы его, но по мокрым камням козел двигался, как прилипший, а Рустэм даже равновесие удерживал с трудом:

– Мать твою! – и торопливо взобрался выше.

Козел не погнался за ним. Рустэм присел на камень и расхохотался:

– Козел напал! Никто не поверит…

Дождь теперь шел ниже Рустэма. Рустэм легко карабкался наверх, цепляясь руками и ногами. То рука, то нога соскальзывала по влажному камню, но он держался устойчиво. Остановившись передохнуть под отвесной, почти гладкой стеной, он нащупал под курткой рюкзак и испуганно замер. Он расстегнул куртку, открыл рюкзак и успокоился – мешок с грузом был там.

Рустэм присел, развязал мешок, достал из мешка круглый, размером с перепелиное яйцо кусок плана. Слишком нервная доставка. Надо было завтра. Отщипнул немного, вынул из внутреннего кармана пачку «Беломора». Папиросы промокли. Он попытался выпотрошить беломорину, но не вышло. Мокрая папиросная бумага рвалась. Он выбросил пачку:

– Мать твою!

И посмотрел вниз. Где-то внизу шумел дождь, но из-за темноты и туч, ничего не было видно. Будто он сидел на невысоком обрыве над рекой. Светало. Он вздохнул и полез выше.

Рустэм подтянулся и вскарабкался. Наверху даже росла трава и деревья. Он подошел к деревцу и сел под ним. Посмотрел на часы. Рано. Можно было поспать, но заснуть Рустэм не успел – из-за небольшого пригорка появился человечек.

Он медленно приближался, опасливо оглядываясь. Рустэм хотел было встать, но от усталости лишь помахал рукой. Человек помахал в ответ и подошел.

– Здорово, Хорек! Курить есть? – сходу выпалил Рустэм.

– Курить у тебя есть, – хитро улыбнувшись, ответил подошедший. Это был невысокий щуплый мужичонка, и впрямь сильно походивший на хорька. Хорек стоял над Рустемом и осматривался, хотя никого вокруг быть не могло. Видимо, это была привычка – постоянно проверять обстановку.

– Сигареты вымокли, – ответил Рустэм.

– А с нашей стороны дождя не было. Две недели уже, – Хорек быстрым движением вынул из кармана сигарету, протянул Рустэму, и пока тот принимал сигарету, он другой рукой уже достал и протянул ему зажигалку.

Рустэм закурил, и, поднявшись, принялся развязывать рюкзак. Дым попадал ему в глаз, и он щурился. Хорек проверил товар – брусок и отдельный кусочек, размером с перепелиное яйцо.

Хорек прибрал товар и достал из-за пазухи завернутые в газету деньги, сунул Рустэму. Рустэм тоже решил проверить, и, пока он был увлечен разворачиванием газет, Хорек бесшумно скользнул назад и, размахнувшись, столкнул его вниз. Рустэм, растеряв газеты, ухнул с горы. Хорек торопливо сунул мешок с планом за пазуху, подхватил рюкзак Рустэма и подошел к краю.

Тело Рустэма, неестественно вывернутое, лежало совсем рядом, на камнях. Рустэм не двигался, и вокруг него темнело – скорее всего, умер, но высота была небольшая. Пришлось проверять – Хорек чертыхнулся и принялся спускаться.

Умер, да.

Не глядя на лицо Рустэма, Хорек подволок его тело к обрыву и спихнул. Бросил туда же и рюкзак.

Пекло так нещадно, что жухла на деревьях листва. Хорек торопливо шел по дороге и вспоминал географичку. Не саму ее, конечно, а то, как поссорился с ней в шестом классе. Она заставляла учеников вести дневник погодных наблюдений. Его, конечно, никто не вел, староста рисовал в своем дневнике всякую ерунду, а остальные списывали с разницей в пару градусов, чтобы она не пропалила – якобы в разное время дня все отмечали, и у кого-то градусник в тени, а у кого-то на солнце. Хорек как-то решил отметить правильно и дать списать старосте, но тот списывать у двоечника отказался. Хорек упираясь, доказывал географичке, что в июле было 43, на следующий день 45, и даже 52 в конце месяца, но она не поверила – сказала, что в их широтах такой аномальной жары не бывает. Хорек даже пошел в библиотеку и прочел в энциклопедии, что действительно, до 37 самое большое, но не могли же врать все градусники города? Это потом он узнал, что 52 бывает из-за угольной пыли. Черная мелкая взвесь накаляется в воздухе, греет, и жить невозможно, и дышать.