Крошка Нильс Карлсон

Когда мы покормили кроликов, то нам захотелось прокатиться верхом. У Ильвы-ли конь белый. С золотой гривой и с золотыми копытами. А у меня конь чёрный. Грива и копыта у него серебряные. Златоног и Среброног – так зовут наших коней.

Мы ехали сквозь Большой Жуткий Лес, где обитают Злыдни. У них недобрые зелёные глаза и длинные руки. Они бросились вслед за нами. Они не кричали. Они ничего не говорили. Только молча бежали позади наших коней и тянули к нам свои длинные руки. Злыдни хотели захватить нас в плен и посадить в Большую Жуткую Пещеру. Но кони бежали так быстро, что искры сыпались из-под копыт. Золотые искры, и серебряные искры. И Злыдни остались далеко позади.

А потом мы оказались на лугу, где жили Добрячки. Злыдни не смели приходить туда. Они должны были оставаться в своём Большом Жутком Лесу. Они и стояли там на опушке леса, и сквозь деревья были видны их отвратительные зелёные глаза.

У краснощёких Добрячков было так славно! Мы спешились и растянулись на траве. Златоног и Среброног также опустились на траву и дружно заржали. Пришли в своих уютных белых одеждах Добрячки и угостили нас вкусным печеньем и карамельками, которые они принесли на маленьких зелёных подносах. Нет карамелек вкуснее, чем те, которыми угощали нас Добрячки.

Посреди луга у Добрячков стояла большая печь. И на этой печи они варили свои карамельки и пекли печенье.

А затем мы поскакали в Прекраснейшую Долину Мира. Там не дозволялось бывать никому, кроме Ильвы-ли и меня. Цветы там пели, а деревья играли. Прозрачный маленький ручеёк пересекал долину. Он не умел ни петь, ни играть. Но он выводил мелодию. Никогда не слышала я мелодии краше.

Ильва-ли и я остановились на мостике, который был переброшен через этот маленький ручей, и слушали, как поют цветы, как играют деревья и как ручей выводит свою удивительную мелодию. Ильва-ли крепко сжала мою руку и сказала:

– Моя Возлюбленная Сестра, тебе следует знать это!

И тогда моему сердцу стало так больно.

– Нет, я не хочу ничего знать, – ответила я.

– О да, ты должна это знать, – настаивала Ильва-ли.

И тогда цветы перестали петь, и деревья играть, и утихла мелодия ручья.

– Моя Возлюбленная Сестра, – сказала Ильва-ли, – как только розы Саликона увянут, умру и я.

Я вскочила на лошадь и помчалась прочь, и слёзы катились по моим щекам. Я скакала так быстро, как только могла. Ильва-ли последовала за мной. О, как мы мчались, каждая на своём коне!

Когда мы вернулись в Золотой Зал, Никко приготовил для нас свои великолепные блинчики. Мы ели их, сидя на ковре перед камином. Руфф и Дуфф резвились рядом. Прискакали и наши крольчата, которым тоже хотелось побыть с нами.

Наконец пришло время возвращаться домой. Ильва-ли проводила меня до двери. Мы крепко обнялись на прощание.

– Приходи поскорее снова, Возлюбленная Сестра! – сказала Ильва-ли.

Потом я вышла за дверь, вернулась по галерее и вскарабкалась по ступенькам вверх. Я услышала, как Ильва-ли ещё раз крикнула мне вдогонку:

– Приходи поскорее снова, Возлюбленная Сестра!

Когда я зашла в детскую, мама убаюкивала брата. Её лицо было бледным-бледным, но когда она заметила меня, то быстро положила малыша в кроватку и бросилась ко мне. Заключив меня в свои объятия, она заплакала, а потом спросила:

– Дорогое дитя, где же ты была? Где пропадала весь день?

– В саду, возле розового куста, – ответила я.

– Слава Богу, ах, слава Богу, что ты здесь! – воскликнула мама и поцеловала меня. – Мы так беспокоились… – И потом она добавила: – А ты знаешь, что папа купил тебе сегодня?

– Нет, так что же? – спросила я.

– Загляни-ка в свою комнату, – ответила мама.

Я побежала туда так быстро, как могла. Там, в корзинке рядом с моей кроваткой, спал маленький чёрный пуделёк. Щенок тут же проснулся и, вскочив на ноги, залаял. Это был самый прелестный щенок из всех, кто встречался мне в моей жизни. Он был даже милее, чем Руфф – там, внизу, в Золотом Зале. Более живым, что ли. Да-да, именно так: более живым.

– Он твой, – сказала мама.

Тогда я взяла щенка и прижала его к себе, а он залаял и попытался лизнуть меня в лицо. Да, это была самая чудесная собака из всех, что когда-либо мне встречались.

– Его зовут Руфф, – сказала мама.

И это было необычайно странно.

Мне так полюбился Руфф, и я была так счастлива, что почти не могла спать. Руфф лежал в своей корзиночке подле моей кровати. Иногда во сне он тихонько скулил.

Руфф принадлежал только мне одной.

Наутро я вышла в сад и увидела, что все розы Саликона увяли. И в земле не видно было больше прохода вглубь.

Эльфа и носовой платочек

* * *

День рождения у Лены в мае, когда цветут яблони. Весь сад в это время утопает в цветах. И не было такого, чтобы тётушки, которые приезжают из города поздравить Лену, не всплеснули руками и не сказали:

– Ах, до чего же здесь прекрасно!

И Лена видит, как её мама радуется этим словам.

В тот день Лене исполнилось шесть лет, и в гости к ним приехала тётя Эбба. Лена встретила её на остановке автобуса. Потом все пили кофе в саду, и тётя Эбба, всплеснув руками, как всегда, воскликнула:

– Ах, до чего же здесь прекрасно!