Кросс на 700 километров

Лёлька, помахав найдёнышам на прощание, ушла обратно в интернат. Нужно было до утра перенести вещи Грилёва обратно в его комнатёнку, дабы ничто не напоминало о недельном пребывании знаменитых гостей.

Когда подъезжали к Зеленограду, Алиса проснулась и услышала, как Денис рассказывает супругам Гладких что-то очень смешное. В предрассветном дымном мареве «Ауди» плыла к городу, состоящему из высоченных домов, еле заметных, несмотря на свою величину. Дом Гладких был уже близко. Но всё равно супруги воодушевлённо жевали, и Денис от них не отставал. Пассажиры за ночь успели подкрепиться несколько раз. Алиса сначала отказывалась, а потом сдалась — после болезни у неё появился нешуточный аппетит.

К концу путешествия было проглочено всё — жареная курица, бутерброды с колбасой и сыром, огурцы, помидоры, баклажаны, шоколадки и мандарины. Чаю в термосах на всех не хватило, пришлось покупать пепси-колу и минералку. Похоже, чета Гладких любила поесть, и не угостить при этом пассажиров было неудобно.

И вот теперь, рано утром, опять началась трапеза. По всему салону раскидали фольгу, тут же валялись гигиенические салфетки и полиэтиленовые пакеты. Узнав, что Денис позавчера отметил день рождения, Лариса тут же бросилась за новой порцией безалкогольной выпивки, а к ней купила пирожков с вареньем.

Теперь они въезжали в Зеленоград под песню «Бригантина поднимает паруса» — такова была традиция, ещё с давних, студенческих времён. Денис болтал, сунув голову между сидящими впереди Ларисой и Виктором. Алисе было не проснуться, и она, улыбаясь, вполуха слушала, пыталась уловить смысл смешного рассказа. Скоро добрый сон кончится, но пока ещё можно чувствовать себя беспечной.

— Когда мне семь лет исполнилось, мы у крёстной на Урале были. Мама сказала, что в театр пойдём оперу слушать. Мы даже букет купили — здоровый такой, с лентами. Ну, какой-то дядька вышел арии петь, а сам пьяный в лоскуты. Покачался, покачался и чуть на оркестр не упал! Ну, мы и ржали! Он совсем петь не мог. Потом тётка в длинном платье вышла, извинилась за него…

— Вот это да! Это я понимаю! — возмутилась Лариса. — В театре — пьяный певец! Приобщили ребёнка к культуре! Витька, теперь я не жалею, что мы сто лет не были в театре! — возбуждённо кричала она, сверкая очками. — Ничегошеньки не потеряли!..

«Ауди» уже лавировала между «точками» в центре Зеленограда. Как оказалось, здесь даже не было улиц в привычном смысле. Нумеровались только кварталы, а после — квартиры в этих кварталах. Такого странно порядка Алиса никогда и нигде раньше встречала.

— Сегодня, кстати, девятнадцатое августа. Одиннадцать лет с того дня, когда ГКЧП объявил о переходе власти в стране в его руки. Тогда тоже был понедельник, и мы возвращались с Селигера. Лариса там и забеременела нашим сыном, но тогда мы ещё ничего не знали. И рванули к «Белому Дому»…

— Мне было десять лет, — задумчиво сказала Алиса. — Мы отдыхали под Гатчиной. Я помню, как бабушка, дедушка и мама радовались, что путч провалился. Теперь дедушка умер, а мама с бабушкой говорят, что дуры были…

— Да неужели?! — изумилась Лариса. — Да, сейчас жить трудно, даже страшно. За эти одиннадцать лет мы много раз были на грани голода, нищеты. И всё же я не хотела бы даже теперь, чтобы тот мятеж закончился удачей…

— А я бы хотела! — зло ответила Алиса.

Денис, родившийся уже после августа девяносто первого, откровенно не понимал, о чём спорят милые женщины, и глазел в окно.

— По крайней мере, я сейчас проводила бы лето по-другому. И Денис не увидел бы всего того, что ему довелось увидеть! Я не так возвышена духом, чтобы радоваться за других — тех, кто от всего этого выиграл…

Алиса понимала, что зря прёт на рожон. Что супруги Гладких, разозлившись, могут сообщить о них в милицию, особенно если посмотрели питерский сюжет. Но это вряд ли, потому что тогда они жили в палатке на Селигере. Виктор сказал, что у них полусфера — двухкомнатная, устойчивая палатка из разряда штормовых. А был ли там телевизор? Если не у них, то у соседей? Спросишь, так заподозрят в чём-то — лучше помолчать.

— История не знает сослагательного наклонения, — философски заметил Виктор Гладких. — Всё случилось так, а не иначе. И надо с этим жить.

— Вот и живём с ЭТИМ! — огрызнулась Алиса. — И я тоже… Впрочем, у каждого своя правда и своя судьба. Переубедить человека может только личный горький опыт.

— А мы тем временем приехали! — Виктор выключил магнитолу. — Здесь и живём. Сын у бабушки, а мы свободны. Кажется, вы хотели позвонить?

— Да, нам нужно сделать звоночек от вас. — Алиса подождала, когда Виктор вылезет из-за руля, откроет дверцу с её стороны.

Денис винтом вылетел из машины. Алиса выбиралась медленно, разминая ноги, которые довольно-таки сильно болели. Лариса открыла переносной холодильник, в котором уже ничего не осталось. Супруги принялись копаться в багажнике. А их пассажиры изучали пустой, залитый прохладным утренним солнцем двор, огромные дома, одиноко бредущего по асфальтированной дорожке дворника.