Кросс по грозовым тучам

А драка была хороша. И сейчас эхом чувствовалось, как легко, неотвратимо и страшно вошел нож. Как сочился из тела воздух и пузырился холодом у края рта. Хороший смертельный бой, как обжигающий душ. Срываются предохранители, исчезают ограждения и становится весело и страшно. Потому что все внезапно по-настоящему. Но все равно Майкл не имел права на развлечения. Ребята ждут его команду, начала действий. А он до сих пор не готов, не загружен нужной информацией. Должен был провести ту ночь не в скорой, а за курсом по альтернативному космотопливу. Специалистов не хватало, а график полетел к чертям.

Сразу после Филиппин Майкл отправился в крошечную лабораторию в Берлине, где уже более трех лет готовился к полету. Там к потолку поднимались ряды политеки. Их крошечные стальные соты хранили знания. Там же были кляссеры артефактов. Возьмешь в руки едва различимую взглядом картину или микроскопическую архитектурную конструкцию, и от прикосновения она увеличивается и превращается в объемный предмет. Отец помогал Майклу собирать политеку, пока не узнал о мечте сына. И с тех пор… Об этом не хотелось думать.

Добравшись до Берлина, Майкл взялся нагонять график. Но в нашлепке на голове и с серебряными нитями в мозгу продержался три часа. Травмированный накануне организм дал сбой. Накатывала тошнота, боль сверлом вкручивалась в раненную в драке грудь. Майкл и при хорошем самочувствии не любил это состояние полубреда, полуневесомости, когда знания ускоренно ложатся в мозг, и программируются рефлексы. Все ощущения внешнего, настоящего мира полностью пропадают. Остаются только фантомы профессиональных умений. Все тело движется, как требует та или иная профессия. Навыки отпечатываются на кончиках пальцев, в моторике иллюзорных движений.

Но сегодня не получалось. Пришлось вытянуть из головы трансляторы. Он сполз с инфокушетки. С трудом отделил свою личность и имя от теснящихся в голове образов. От фактов и расчетов по экозондированию, замешанных на тошнотворных и болевых ощущениях. Оставалось немного, но за раз график не наверстать. Нужно отвлечься, чтобы не сгореть. И Майкл поехал в Москву.

Он любил гулять по этому городу. А еще по Риму. Таких мест осталось немного. Простых и настоящих. Не заплетенных в энергетические конструкции совершенства и безумной человеческой фантазии. Здесь все было так, как в древности. Чуть облупившиеся фасады, помпезная тяжесть лепнины, кронштейны балконов в форме грозных существ, примитивность крыш и перекрытий. В этой странности архитектурных стилей горожане прошлого видели красоту и величие. Майкла восхищали только некоторые строения, легкие и радостные, как сказка, с хороводом треугольных скатов, с яркой мозаикой, тонкими башенками и множеством узких окошек. В них и сейчас жили, любили, смеялись, ругались.

Удивительно, что так строили в темные античные времена. Когда правили бал разрушительные войны и правители, что играли чужими жизнями. Иногда Майкл думал, что заглянул бы в такое прошлое. Но способа пока не нашли. Зато будущее за горизонтом вселенной могло принадлежать ему и всему человечеству. Вот только большинство предпочитало этому будущему безопасность, тепло и броню технологий. Но это их выбор, а он сделает свой.

Опять накатила волна тошноты, и Майкл пошел быстрее, глубже вдыхая влажный воздух. От движения должно стать лучше, и он ускорялся. В центре города булыжники тротуара сами двигались в сторону Кремля. Это единственная современная технология здесь. Чтобы туристам не приходилось тратить более суток на пешую прогулку по старой Москве. Но даже на движущейся мостовой не хватало скорости шага, хотелось бежать, тем более что улица оставалась удивительно пустой для этого времени. На запястье завибрировал интерком, и Майкл перевел сигнал на микроизлучатель силового поля в груди и уменьшил звук.

— Майкл, где ты?

Джеки спросила резко и требовательно. Сердилась, но не по-настоящему. Ей никогда не удавалось слишком разозлиться. Делала вид, что зла, но Майкл не верил. Да и никто из их компании.

— Все в порядке, не волнуйся. Я в Москве.

— Ах, ты в Москве?! Ты сутки не выходил на связь. И я не волнуюсь, а в бешенстве!

— Прости, меня накрыли срочные дела.

— Срочные, как же. Наверняка заперся в лаборатории и пытался загрузить в себя больше, чем способен переварить.

— Видишь, ты все и так знаешь, — хмыкнул Майкл.

— Ты понимаешь, что в такие моменты с тобой кто-то должен быть? Может накрыть стресс и дезориентация. Или просто истечешь кровью!

— Перестань, со мной все в порядке. Под контролем.

— Ну, конечно.

— Конечно. Вот иду по улице. Помню свое имя, и тебя, и что со мною происходило в последние дни и часы. Думаю о том, какая ты красивая.

— Не подлизывайся.

— Ах, нет, прости. Кажется, немного подзабыл, как ты выглядишь, когда хмуришься, шипишь и поджимаешь губы.

— Вот как? — она рассмеялась. — Тогда подъезжай, я тебе покажу.

— Куда?

— Мы собрались попрыгать по верхам. Разный народ. Если за час успеешь добраться, поднимешься с нами.

— Не успею заехать за снарягой.

— Тут найдется. Просто приезжай, тебе полезно проветриться.