Кроссворд для нелегала

– СССР входит в число наших вероятных противников, – казенной фразой ответил Кроуфорд.

– У русских много достоинств, – поджав губы, произнес Отто Штеренфрид. – Много. Хотя, слава богу, недостатков еще больше. Вот скрепки для документов они делают из обычной проволоки. А надо бы из нержавеющей…

Познакомились они полгода назад – в стенах штаб-квартиры ЦРУ в Ленгли, пригороде Вашингтона.

– Если хотите работать со мной – снимите свои белые перчатки!

Кроуфорд невольно опустил глаза на кисти рук, точно и в самом деле на них были надеты перчатки.

– Это первое правило, – тем же отстраненным голосом продолжил Штеренфрид. – Второе правило – когда-нибудь вы попадете в мясорубку. Поэтому обдумайте заранее – в каком виде вы хотите туда попасть, в качестве мяса или ножа, который превращает это мясо в фарш.

Джимми не торопился с ответом, ему определенно нравился этот немец. Папа Отто, как называли его высокие чины ЦРУ.

Он был немолод, но назвать его стариком язык не поворачивался. Седоголовый, высокий, несогнутый годами и превратностями профессии. Правая сторона лица заметно обожжена. И правый глаз от этого выглядит полуприкрытым.

– Абвер в свое время составил наиболее достоверную карту Москвы. Ваши предшественники вплоть до шестидесятых годов пользовались именно ею.

Об этом Кроуфорд слышал впервые.

– Ладно, начнем. – Штеренфрид расстелил на столе небольшую, в двойной писчебумажный лист, карту городской местности. – Посмотрите внимательно!

Джимми углубился в чтение карты. Это, конечно, один из промышленных районов города, и объекты, которые обычно секретят, показаны самым явным образом. Вот оборонный завод, вот здесь стоит воинская часть, а вот это… Додумать Джимми не успел – неожиданным движением Штеренфрид захлопнул карту и тут же положил перед ним чистый двойной лист.

– Воспроизвести по памяти! Особо выделить воинские и полицейские формирования, административные здания. Разумеется, систему водо– и энергоснабжения! На все – пятнадцать минут. А потом наметишь оперативные мероприятия.

Джимми не был силен в черчении, сейчас же под рукой у него был лишь простой карандаш. Ни линейки, ни ластика…

– М-да, Кроуфорд… Авиация наносит прицельные удары по прачечной и финансовому колледжу. Диверсионная группа взрывает мост, ведущий в парк аттракционов, и при отходе натыкается на усиленный наряд дорожной полиции, – Штеренфрид произносил все это без усмешки, затем брезгливо отстранил исчерканные листы и без тени иронии добавил: – А вы в это самое время, видимо, будете штурмовать парикмахерскую, приняв ее за замаскированный командный пункт. Вы действительно хотите со мной работать?

Вопрос был задан жестко.

– Так точно! – непривычно, по-военному ответил Джимми.

Штеренфрид молча взял со стола графин с водой.

– Я буду обучать вас так, как учили меня в разведшколе абвера, – произнес Штеренфрид, осмотрев графин так, точно это был артиллерийский снаряд. – Встать ровно! – приказал штандартенфюрер.

Кроуфорд вытянулся, насколько мог. Напряг все мышцы.

– Вот этот снаряд, Кроуфорд, вы будете держать на своей голове! – Штеренфрид аккуратно поставил графин на самую макушку Джимми. – Вот так.

Графин встал ровно – Джимми точно одеревенел.

– Опять же, пятнадцать минут!

Ровно через пятнадцать минут и четыре секунды Штеренфрид самолично снял слегка подрагивающий графин…

– Ну что же, – немец улыбнулся. – Продолжим занятия!

С великим облегчением Джимми опустился на табурет. Помассировал шею и вновь принялся за карту.

Со временем Джимми научился не только держать на голове графин, но еще и приседать вместе с ним.

Штеренфрид учил самым разным вещам.

– Ваши гуманисты любят порассуждать о бесчеловечности пыток. А как, скажите, в боевых условиях разговорить пленного?

Джимми слушал молча, никогда не задавая опережающих вопросов.

– Мы с вами не садисты, Кроуфорд. Верно?

Джимми утвердительно кивнул.

– Удовольствия от человеческого страдания я не испытываю. Тот же, кто испытывает, не годится для нашей службы. Наша задача – получить нужные, правдивые сведения. Что здесь подойдет лучше всего? Чаще всего элементарный страх смерти. Наведите допрашиваемому в лоб ствол пистолета и… не вздумайте считать до трех вслух. Лучше – молча, но выразительно загибайте пальцы свободной руки. Если пленных несколько, выберите самого крепкого и демонстративно пристрелите. Остальные разговорятся, поверьте. О методах же физического воздействия… Если есть возможность – нагрейте в огне лезвие штык-ножа и прикладывайте его к шейным позвонкам пленного. Это наиболее эффектный способ.

В голосе Штеренфрида появилась доверительная интонация. Он уже не пытался сунуть ученика носом в собственное дерьмо и, если у Джимми что-то не получалось, объяснял вдумчиво и спокойно.

Как-то Джимми увидел в руках наставника старую, пожелтевшую фотографию. Это был хороший художественный фотопортрет. Женщина была красива классической германской красотой: светлые прямые волосы, очень чистые, светлые, видимо, голубые глаза, прямой нос, несколько тонковатые губы. И длинная, гордая аристократическая шея.