Кровь

Жрец замялся, лицо его от напряжения покраснело. Солнечному Лучу казалось, будто он слышит скрип мозгов в его голове. Наконец, тот ответил.

— Вы, наверно, вы имеете в виду сына Императора?

По двору Совета пронесся вздох.

— Откуда вы знаете, что к вам приходил именно Император?

Глаза жреца немного прояснились, и он с гордостью сказал:

— Его Венценосность, да пребудет его душа в родстве с Отцом Мира, не скрывал своего имени. А я немало времени провел в телепатических сеансах, где Император часто появлялся в новостях. Я сразу узнал его! — почти выкрикнул свидетель.

Солнечный Луч улыбнулся. Все это было хорошо.

— Император был один?

— Один? Нет, как же один, он не мог быть один. Не положено, знаете ли. Он был с женщиной и с ребенком.

— Как звали женщину?

— Женщину? Я… — жрец снова замялся. — Быстрая… Быстрая Лань? Нет-нет, не Быстрая Лань. — На его лбу выступили капельки пота. — Быстрая Газель! Да, кажется, Бы… нет. Может быть, Легкая Газель? Я не помню, — выдохнул он, едва не заплакав.

— Я не понимаю! — произнес человек, сидевший по левую руку от Главы Совета. — Свидетель утверждает, что к нему пришел Император с женщиной и ребенком, насколько, я понимаю регистрировать этого самого ребенка в метрических книгах. Нормальный человек на месте свидетеля помнил бы каждую деталь, каждый нюанс этого великого момента своей жизни! Поставьте каждый себя на его место. К вам приходит сам Император и просит об услуге. Как это можно забыть? Что же мы слышим: свидетель не помнит, как звали мать сына Императора. Можно ли ему верить?

— Свидетель подкуплен! — снова выкрикнул Юркий Лис.

— Юркий Лис, уймитесь, — выговорил Солнечный Луч, — или вас отстранят от слушаний по этому делу.

Непоседа обиженно замолчал.

— Так что вы скажете нам по этому поводу, свидетель? — спросил Белый Волк.

— Меня никто не подкупал, — торопливо начал оправдываться тот.

— О подкупе вас пока никто не спрашивал. Ответьте, почему вы не помните имени женщины?

Теперь на Горного Орла было грустно смотреть. Его крылья совсем обвисли, как у мокрой курицы, и он, к тому же, побелел. Недоуменно качнув головой, он вызвал следующий вопрос Старшего Помощника:

— Опишите нам ее внешность хотя бы.

— Это была очень красивая женщина, — заторопился жрец, стремясь оправдать свою забывчивость. — Она точно была придворной дамой и носила богатые одежды. У нее были черные волосы, выбивавшиеся из-под капюшона, тонкие черты лица и, о, Ангелы, я вспомнил, — почти закричал жрец и его лицо изобразило невероятное облегчение, — ее звали Ветреная Газель! Да-да, Ветреная Газель! Как я сразу не вспомнил? Ведь и сына назвали Ветер. Ну да, Ветер Небес!

По двору снова пронесся шорох.

— У меня последний вопрос, — произнес Белый Волк, — вы лично проводили регистрацию? И соответствовала ли она обрядовым нормам?

— Сам, конечно, сам! Я никому не доверяю свою работу. И я проделал все необходимое: провел ребенка через все процедуры и занес генетический код души в Общий Массив Земли.

В этот момент к человеку, сидевшему по левую руку от Главы Совета, подошел служитель и подал бумаги. Солнечный Луч скосил глаза. Похоже, это главное, чего ждали.

Первого свидетеля отпустили, и Старший помощник вызвал второго, однако слева от Главы Совета раздалось:

— Постойте. Возможно, свидетели больше не понадобятся.

Во дворе повисла напряженная тишина.

— Мы, сторожевые жрецы Цеха Реинкарнации, провели поиск в Общем Массиве Земли и обнаружили в нем душу под кодовым номером сто двадцать восемь миллиардов сто сорок восемь, в связи с чем и сообщаем, что эта душа соответствует генетическому синтезу двухмерных тел Последнего Императора Легенды по мужской линии и Ветреной Газели по женской линии. В настоящее время душа находится в состоянии сильнейшей деформации, но патологии в этом не имеет. Родственные связи….

— Довольно, — остановил чтеца Солнечный Луч, — все ясно.

Над Советом повисла тишина. Каждый обдумывал сложившееся положение, и Глава Совета никого не торопил. Это был великий день. Сам Отец Мира послал им эту надежду в лице Ветра Небес, оказавшегося отпрыском Императора. Гражданские беспорядки к этому времени достигли апогея. Страна находилась перед чертой гражданской войны. Из отдаленных уголков государства постоянно приходили сообщения о неповиновении отдельных городов. Количество жертв, приносимых во благо будущей цивилизации, снизилось втрое, в душах людей поселилось недоверие к жрецам и к их расчетам относительно Потопа. А Совет все не мог решить вопрос о светской власти. И вот теперь появился шанс.

— Он ведь художник, а не Император, — не выдержал Юркий Лис.

— Можно подумать, ты когда-нибудь был Императором, — поддел его Острый Шип.

Раздался смех.

— Ой, как смешно, — состроил гримасу правдолюбец, но замолчал.