Кровь

Последнее, что увидел в своей жизни Евгений Дмитриевич, были клыки Анжелы, впившиеся через мгновение в его шею.

8

— Л-леш-ша-а, — раздается позади меня шипение, и я, еще не обернувшись, уже знаю, кто это. Останавливаюсь и жду. Не побегу же я!

Шаги приближаются, и до меня доходит, что Евдокимов не один. Поворачиваюсь. Анжела! Не очень приятный сюрприз. Впрочем, для нее неприятный. Мне все равно.

Прежде я бы кинулся бежать от этой мрачноватой парочки, выследившей меня ночью. Но уже не теперь, не теперь.

Вокруг заброшенный пустырь на восточной окраине Москвы, где одиноко высится небольшой резервуар, обнаруженный мной в результате слежки за машинами донорского центра. Именно здесь они оставляют свою добычу.

— Как, — с издевкой спрашиваю я, — вы живы, Николай Иванович?

— Я бес-с-смертен, если ты помнишь. Хотя, где тебе знать, что это значит? — Евдокимов быстро протянул руку в сторону моей шеи, та превратилась в длинную, зеленую клешню, но тут же удивленно одернул ее.

— Голубая кровь?! — злобно произнес Николай Иванович.

— Наверно, голубая, — иронизирую я, — ведь вы эксперт в этой области. Ваше слово — закон!

— Мне нужна голубая кровь! Я смогу вернуться к Отцу!

Евдокимов смотрит на меня, как на сосуд с кровью. Что ж, по-своему он прав. Только проблема эта не моя. Я обращаюсь к девушке:

— Ты-то как с ним оказалась?

— Николай Иванович, — она нежно посмотрела на Евдокимова, — нашел меня перед самой моей смертью и поцеловал так, как еще никто не целовал.

— Как вы меня обнаружили? — Я стараюсь не обращать внимания на приближающегося ко мне по маленькому шажку Евдокимова.

— У твоего мобильного телефона очень музыкальный голос. Помнишь, ты ведь звонил своей крошке из машины, и я запомнила тон цифр.

Я начинаю волноваться:

— С ней все в порядке?

— А ты… — но Евдокимов пристально глянул на Анжелу, и девушка замолчала.

Я достаю телефонную трубку и начинаю набирать номер Василисы, но в этот момент вампиры бросаются на меня с обнажившимися клыками. Я стою не шелохнувшись, представляя вокруг себя вращающийся, огненный шар.

— ОММММММММММММ!!!

Николай Иванович, достигнув невидимой границы, с визгом отлетает обратно. Анжела останавливается раньше. Я прислушиваюсь к телефонным гудкам. Никого! И волнуюсь еще больше.

— Если с ней что-нибудь произошло… — я обрываю фразу и грожу указательным пальцем. Надеюсь, мои интонации сами объяснили им что к чему.

Евдокимов поднимает ледяной ветер, и я физически ощущаю, как остывает мой шар. Несколько минут мы боремся на энергетическом уровне. Я еще не знаю своих новых сил, но в какой-то момент вспоминаю о самом ярком образе прошедших дней.

— ООЕАОXXXXXXXXХО!!!

Я не слышал этого слова во сне и уж тем более в жизни. Оно приходит само. Над головами, подобно Солнцу, вспыхивает Луна. Свет ярок даже для меня, становится почти жарко. Он — настоящий, яркий, греющий, как тогда за дверью! Раздается выворачивающий душу вопль.

Анжела кричит, пытаясь остановить меня:

— Мы не трогали ее!

Но уже поздно.

Я вижу, как дымятся вампиры, превращаясь в кучки пепла. Жаль! Для ученых они представляли собой клад. Коротко вздохнув над останками, я гашу солнечную иллюзию и продолжаю свой путь.

Снизу лестница резервуара кажется мне не очень длинной, но снизу всегда все кажется проще. Путь наверх занимает около трех минут. Люк, естественно, оказывается закрытым. Я произношу любимое Последним Императором:

— КXXХУМ! — и замки отлетают.

В глубине резервуара не видно ни зги. Меня удивляет, что и запаха никакого нет. Если здесь хранят кровь, должен же быть запах. Включаю фонарь. Внутрь ведет еще одна лестница, и я начинаю спуск. Резервуар пустой. А ведь еще сегодня здесь разгрузился десяток машин. Не понимаю!

Я уже на дне, но кроме железа под моими ногами, здесь ничего нет. Наклоняюсь и провожу рукой по полу. Сухо! Неужели ошибся? Это было бы не очень здорово.

Иду в центр этого сооружения.

Вы никогда не падали в подпол или еще куда-нибудь, когда этого совсем не ждете? Идешь себе, идешь и вдруг — бац! — и уже сидишь. Вокруг темнота, и понять, как ты сюда попал, сразу не удается. Ощущение такое, что кусок времени из последовательности событий вырезан. Вот ты там, наверху, а вот ты уже внизу — монтаж, однако!

Сейчас я испытал все это на себе. В полной темноте — фонарь при падении остался наверху — до меня доходит, что я, видимо, все-таки не ошибся. Здесь, вокруг меня есть следы крови. Одновременно с этой светлой мыслью надо мной что-то закрывается, и я понимаю, что оказался в западне. С четырех сторон от меня находятся стенки железного ящика. Не знаю, может, друг, написавший в свое время «фобия пожаров и ограниченных пространств», был недалек от истины. Но истерика, готовая начаться, сменяется новым шоком: я снова проваливаюсь.