Кровь альфы

Мы проезжаем мимо кинотеатра, увешанного афишами последних блокбастеров. Главная актриса получила известность благодаря моему агентству. Она была одной из моих подруг. Она предложила трахнуться со мной за роль, но я уже устал от всего этого. Надоели поддельные загары, фотографии с аэрографом. Круговерть, торговля и жадность, которая превосходит все, даже желание человеческого контакта. Когда секс становится инструментом, оружием, чтобы выиграть последнюю роль, жизнь становится более пустой, чем может вынести даже пресыщенный вампир. Я приехал в Тусон, скорее удалился от всего, чтобы найти что-то настоящее. Два тела, встречающихся в ночи. Необузданная, нерасчетливая страсть.

Это бесполезно. Люди смотрят на меня и видят мой статус. Король вампиров. Древний правитель. Даже мои последователи в конце концов оборачиваются против меня, пытаются забрать мою силу. Мое лицо — первое, что они видят, когда становятся вампирами, и оно же и последнее. Они нападают, а я убиваю их. Одна за другой гаснут звезды, и я остаюсь один, в темноте.

— Сэр? — раздался тихий голос у моего колена. — С вами все в порядке?

Я вздыхаю, как викторианский щеголь. Люди той эпохи были бесполезны, хотя некоторые писали почти приличные стихи.

— Я в порядке, питомец. Просто немного… напряжен.

Селена моргает, темные ресницы обрамляют два океана серых глаз. На самом деле она меня не боится. Ее волк, кажется, принимает меня. Это стало понятно днем, когда я не мог защитить ее.

Ее волосы струятся по моей ноге, и я перебираю пальцами шелковистые пряди. — Селена, — говорю я вслух и подношу прядь волос к губам. Она краснеет, словно губы коснулись ее тела, что точно случится. Скоро. — Богиня Луны. Подходящее имя для оборотня.

Она шмыгает носом. — Это вымысел. Нам не нужна луна, чтобы изменяться.

— О нас существует множество ложных мифов. Про оба наших вида. К слову, я люблю чеснок.

Она улыбается в ответ. — Меня насторожили оливки, фаршированные чесноком. Вы ведь итальянец, верно?

Я поднимаю бровь в ответ на ее прямой вопрос.

— Извините, — она отворачивается.

— Нет, ты не извиняешься, — упрекаю я, дергая ее за волосы. Она нисколько не сожалеет.

— Невежливо задавать вопросы о прошлом вампира?

— Невежливо. Нагло. Тебе повезло, что мне это нравится. Но будь осторожна, питомец. Зайдешь слишком далеко, и я заткну этот сладкий рот кляпом. — Ее ресницы трепещут, и я откидываюсь назад. — Да, я провел несколько столетий в Италии. Дерновые войны между городами-государствами. Блуд и ужин с Медичи. Стало утомительно, и возросшее внимание церкви к поиску и уничтожению любого зла или ведьм доставляло неудобства. Я сбежал в новый мир, где было много дикой природы и укрытий для монстров, которые охотятся по ночам.

— Вы считаете себя чудовищем? — шепчет она ковру.

— Я знаю, что это так. Существо, порожденное голодом и тьмой. Чем старше я становлюсь, тем больше у меня извращений.

Ее горло сжимается в конвульсиях. — Вы причиняете людям боль.

— Да, — протягиваю я, понизив голос. — Мне это нравится. — Я оттягиваю ее голову назад, обнажая шею. — И тебе тоже.

Она дергает головой, и я крепче ее сжимаю.

— Разве не так?

— Я не люблю боль.

— Не просто боль. — Я провожу пальцем от подбородка по мягкому горлу, наслаждаясь ее внутренней борьбой и желанием наброситься. — Боль, удовольствие зависят от того, как тело воспринимает их. Две стороны одной медали. Когда я хлещу покорных, — при слове «хлыст» ее пробирает дрожь, — я держу их на острие ножа. Подвешиваю над двумя пропастями. Первая — огромная боль. Другая — безграничное наслаждение. — Я протягиваю руку и качаю ею взад-вперед, пока она смотрит на меня. — Они никогда не знают, в какую сторону упадут.

— Так вот оно что. Вам нравится все контролировать.

— Мне не нравится, питомец. — Я накручиваю ее волосы на кулак, пока она не оказывается пойманной, горло напряжено, губы дрожат, на бело-золотом поводке. — Я живу ради этого.

Лимузин резко останавливается. Я удерживаю ее на месте несколько мгновений, прежде чем отпустить. — Ну что, пойдем?

Я помогаю ей выйти из лимузина и провожаю до дверей клуба. Дверь не заперта, но внутри никого нет, как я и приказал. Селена цепляется за мою руку, когда мы проходим через темную гардеробную и спускаемся по лестнице в полумрак.

— Что это за место? — спрашивает она приглушенным голосом.

В ответ я нажимаю на скрытую панель и включаю один ряд ламп. Первая часть комнаты отведена для отдыха. В баре с подсветкой установлены низкие столики и мягкие кресла. Я жду, пока глаза Селены привыкнут, и освещаю вторую половину подземелья. В огромной комнате вспыхивают прожекторы, освещая тяжелую деревянную мебель, привинченную к полу. Андреевские кресты, скамейки для порки, деревянные лошади, длинные столы, обтянутые черной кожей, — хорошо обставленное БДСМ-темница. Рай для вампирической обители. Подчинение — это ад и рай в одном лице.

Я щелкаю последним выключателем, и вся стена загорается. Селена ахает при виде висящих на стене флоггеров, веревок шибари, кнутов, затворов и тросточек.