Кровь ацтека. Наследник

Завидев приближающуюся тёмную фигуру, я подумал было, что это Матео, вскочил с каменной скамьи, на которой писал свои заметки, и замер с пером в руке. Но, увы, надежды оказались напрасными, то был вовсе не друг, пришедший меня спасти.

   — Ну, хорошо ли ты проводишь время в компании своих братьев, крыс и тараканов? — поинтересовался посетитель вместо приветствия.

   — Прекрасно. В отличие от моего двуногого братца они не столь алчны и злобны.

   — Не называй меня своим братом. Моя кровь чиста.

   — Возможно, в один прекрасный день мне удастся увидеть, какого она цвета. Подозреваю, что жёлтого.

   — Не думаю, что ты проживёшь так долго, чтобы пролить мою кровь.

   — Ладно, ты ведь не просто так сюда притащился. Выкладывай, зачем пришёл, братец.

Лицо Луиса исказила злобная гримаса, глаза сделались как у загнанной крысы, губы скривились.

   — Хочу, чтобы ты знал, что о свадьбе уже объявлено. Пока ты гниёшь в тюрьме и пытаешься спасти свою жалкую жизнь, я женюсь на Елене.

   — Ты, конечно, можешь принудить её к замужеству, но не к тому, чтобы она тебя полюбила. Тебя вообще невозможно полюбить, на это не способен никто, кроме той злобной старухи, чьи руки по локоть в крови людей, оказавшихся между ней и тем, чего она вожделела.

   — Елена ещё полюбит меня. Надеюсь, ты не думаешь, будто она, дама чистой, благородной крови, способна полюбить метиса, это грязное отродье, которое и человеком-то назвать трудно?

   — Да, братец, сразу видно, как глубоко тебя это задевает. Ты ведь прекрасно знаешь, что любит Елена меня, а ты можешь овладеть ею лишь насильно, с помощью её дядюшки. Неужели это именно то, что тебе нужно, братец? Заполучить женщину с помощью принуждения и обмана? Неужели в твоём понимании насилие и есть любовь?

Злоба клокотала в Луисе с такой силой, что он весь буквально дрожал. А я гнул своё:

   — Каково это: знать, что тебе пришлось покупать невесту у дядюшки, потому что она на дух тебя не переносит? Кстати, а какова доля вице-короля в твоих махинациях с маисом? И скольким детям придётся умереть от голода ради удовлетворения твоей алчности?

   — Я пришёл сюда сказать, как я тебя ненавижу. Само твоё существование с раннего детства отбрасывало чёрную тень на мою жизнь. Бабушка поведала мне о грехе моего отца, о том, что он запятнал честь одной из самых гордых фамилий Испании, сочетавшись браком с индейской девицей.

И тут меня словно громом поразило.

¡Santa Maria! Значит, дон Эдуардо был женат на моей матери. Получается, что я никакой не бастард. Брак узаконил моё рождение: неудивительно, что Луис и его бабка всегда боялись меня. Эдуардо, по самой своей природе поэт и мечтатель, не просто прижил с моей матерью ребёнка, но обвенчался с ней, сделав тем самым метиса законным наследником семейства, состоящего в родстве с королевским домом.

   — Ты боишься меня, потому что как старший сын именно я должен наследовать титул после смерти Эдуардо! — воскликнул я и, запрокинув голову, расхохотался. — Всё, о чём ты только мечтал, по праву принадлежит мне: титулы, особняки, гасиенды — словом, всё, в чём ты видишь смысл жизни. И даже женщина, которую ты вожделеешь!

   — Тебе не принадлежит ничего, кроме грязи, в которой ты здесь валяешься, да паразитов, пожирающих твою плоть.

Луис помолчал, затем вынул из кармана лист бумаги.

   — По просьбе моей будущей жены я согласился сходить сюда и доставить тебе от неё послание. Елена по-прежнему благодарна тебе за услуги, оказанные в Веракрусе.

Я подошёл к решётке и протянул руку сквозь прутья, чтобы взять бумагу, но тут Луис уронил письмо на пол, схватил меня за запястье и дёрнул на себя, одновременно другой рукой ударив кинжалом в живот.

На долю мгновения мы застыли один подле другого, а потом я выбросил сквозь прутья свободную руку с остро заточенным пером. Луис выпустил мою руку и отпрянул, но острие пера успело оставить на его щеке кровоточащий порез.

И снова, уже отступив от решётки, мы оба замерли в молчании. По щеке Луиса струилась кровь. Я потрогал пальцами собственный шрам на том же месте и усмехнулся.

— Я ношу на щеке отметину каторжника. Теперь и ты получил такую же, причём по заслугам.

Луис продолжал таращиться на меня в крайнем изумлении. Я снова усмехнулся, расстегнул рубаху и показал ему засунутую за пояс штанов толстую пачку писчей бумаги, в которую и пришёлся удар его кинжала.

126

После ухода Луиса я погрузился в размышления о том, что мне стало известно благодаря его обмолвке. Это позволяло взглянуть на все хитросплетения, загадки и тайны, относящиеся к моему прошлому, совсем по-другому. Оказывается, хотя волею судьбы мне пришлось провести большую часть жизни во лжи, я и представить себе не мог, что сам являюсь жертвой грандиозного и невероятно жестокого обмана: так вот в чём заключалась тайна моего рождения.

Дон Эдуардо, беседуя со мной, ни разу не упомянул о том, что был женат на моей матери. Сейчас, размышляя об этом, я думал о нём именно как о доне Эдуардо, а не как о своём отце.