Кровь ацтека. Наследник

Вот чем, как мы выяснили, занимались на монетном дворе. Туда доставлялись ценные металлы — в основном слитки серебра, но также в некотором количестве золото и медь. На монетном дворе пробирщики устанавливали точный вес и чистоту поступившего металла, служащие казначейства отделяли пятую часть — королевскую долю, а чеканщики превращали слитки в тысячи монет. Предполагалось, что здешний монетный двор чеканит только серебряные реалы и медные мараведи, но все знали, что время от времени здесь штампуют и золотые монеты. Ценность медяков была невелика, за целую пригоршню их можно было получить разве что несколько тортилий. Серебряные реалы различались по весу: от «четвериков» до так называемых восьмёрок.

Как и все остальные государственные должности, должность управляющего Casa de Moneta, монетным двором, покупалась у короля. И уж конечно, человек, заплативший немалые деньги, стремился возместить затраты и сверх положенного дохода получал дополнительный, прибегая ко всякого рода мошенническим ухищрениям.

Всё в той же доверительной беседе возле костра инспектор сообщил нам, что, собственно говоря, собирался искать — излишки золота, свидетельствующие о проведении монетным двором неучтённой чеканки золотой монеты (ибо исключительное право её выпуска предоставлялось лишь монетным дворам Испании), а также свидетельства того, что серебряная монета ссыпалась в мешки из грубой ткани — для уменьшения веса серебра в сравнении с номиналом. Эта мошенническая уловка, называвшаяся верчением, осуществлялась весьма незамысловатым способом — специально нанятые индейцы часами трясли и вертели мешки с монетами. Те тёрлись одна о другую, и, хотя вес каждой отдельно взятой монеты изменялся незначительно, практически незаметно, на холстине оседала серебряная пыль. Когда через верчение проходили тысячи монет, количество полученного таким образом серебра оказывалось весьма существенным.

Ещё больший навар давало использование облегчённых гирь, что уменьшало реальную ценность королевской пятины, тогда как незаконная прибыль делилась между поставщиками серебра и управляющим монетным двором.

Впрочем, будучи отпетыми мошенниками, мы с Матео годились для выявления всяческих махинаций даже лучше, чем инспектор, этот бюрократ и чинуша. Дай нам время, мы могли бы вывести на чистую воду всех угнездившихся на монетном дворе жуликов и разоблачить все их уловки, но наша задача заключалась не в пресечении чьих-то преступных действий, а в планировании своих собственных.

И в первую очередь следовало разведать, где внутри находятся основные ценности и как они охраняются.

Само здание выглядело настоящей крепостью. Наружные стены имели толщину в два фута, на уровне первого этажа окна отсутствовали, а на втором были забраны толстыми и частыми железными решётками. Однако полы на обоих этажах были деревянными. Во всём здании имелась только одна, располагавшаяся в самой середине фасада, прочная дверь в фут толщиной, а стояло это строение особняком, ни одно другое здание к нему не примыкало. На ночь внутри монетного двора оставались двое стражников. Всякий входивший на монетный двор подвергался тщательному досмотру.

Слитки серебра и золота складывались на железные полки и прочные железные столы. Казалось, это добро только и ждало, чтобы кто-то вынес его наружу.

Похоже, существовало лишь два способа проникнуть без дозволения внутрь — высадить дверь или проделать взрывом брешь в стене. И то и другое повлекло бы за собой тревогу и мгновенное появление сотен вице-королевских soldatos.

Матео углядел тайник, где хранили те самые мешки для верчения, причём на некоторых из них даже сохранились следы серебряной пыли. Это, конечно, было сущей ерундой, но Матео вёл себя так, словно выявил неопровержимые доказательства страшных злоупотреблений, и с несчастным помощником управляющего говорил сурово и резко, недвусмысленно намекая на неминуемую тюрьму, а то и виселицу. К тому времени, когда они с Матео удалились в кабинет чиновника, бедняга весь позеленел и обливался от страха потом. Спустя мгновение Матео вышел, и мы «отбыли в Лиму».

   — Ну и сколько ты из него выжал? — спросил я, когда мы уже выбрались за дамбу и направлялись на юго-восток, в сторону Акапулько, собираясь, однако, вскоре купить лошадей и сменить направление. — Небось хорошо поживился?

Матео посмотрел на меня искоса.

   — Откуда ты знаешь?

   — А откуда я знаю, что солнце восходит по утрам? Ты ведь у нас кто? Picaro! Ясное дело, что ты не мог не содрать хороший куш с бедолаги, готового в ногах у тебя валяться, лишь бы не отправиться в застенок. Но ты, конечно же, изначально намеревался поделиться добычей с напарником.

   — Тысячу песо...

   — ¡Santa Maria! — вырвалось у меня. При нашей-то нищете это было целое состояние.

Я быстро произвёл в уме некоторые подсчёты. При скромной жизни этих денег должно было хватить нам обоим на год. Правда, Матео, имевший привычку вылезать из-за карточного стола, только чтобы завалиться в постель со шлюхой, мог пустить их по ветру за неделю.

   — Если мы будем благоразумны...