Кровь боярина Кучки

В высокой, облепленной пристройками, как вельможный терем, Старостиной избе Святослав Ольгович занял самый большой покой. Сюда он и пригласил пособоровать малую дружину[315]. Теперь она и взабыль[316] выглядела малой. Из бояр - Пук да ещё две-три бороды пожиже. Остальные бородачи в горлатных шапках истиха попрятались в беззащитном Новгороде-Северском ждать новых господ, новых милостей. Сидел ещё тут девяностолетний княжий сберегатель Пётр. «Вот кому возлежать на нетревожимой боярской перине! Ан нет, кочует со своим пестуном, пёсья мать!» - такие-то рассуждения вкладывал в ухо Роду Берладник, пока Ольгович держал совет об отчаянном их положении. Сочность густого голоса кутыря оборачивалась слезливостью. По доносу лазутников захватчик великокняжеского стола Изяслав был с главными силами вовсе не далеко - в полуторах поприщах. А храбрейший из Давыдовичей, другой Изяслав, тёзка великого князя, с киевским воеводой Шварном и тремя тысячами отборных всадников наступал на пятки. Как быть?

- Спасать семью. И твою, и братнюю. Бежать в вятские леса, - посоветовал воевода Внезд.

- Внездушка прав, - согласился боярин Пук, - Пока мы управимся с одним Изяславом, нас догонит другой, посильнее. Тогда пощады не жди.

- А от двух Изяславов нам не уйти? - робко спросил Святослав Ольгович.

- Ежели оставить обоз, - начал рассуждать Пук. - А без обоза придётся в зимних лесах окочуриваться голодной смертью…

- Суесловием занимаетесь, - зло сказал Берладник.

- Коли ты не суеслов, так пошто молчишь? - завопил на него боярин Пук.

- Поперёд батьки в печь не лезу, - не полез за словом в карман галицкий скиталец. - Иван Гюргич старше меня, пусть скажет.

Все взоры сошлись с надеждой на сыне Суздальского Георгия. Иван что-то изображал угольком на скоблёных досках стола.

- Вот, - отложил он своё писало и стал водить пальцем по столу. - Должно нам здесь разбить слабейшего Изяслава, пока не подоспеет сильнейший. Бежать нельзя, ибо Давыдович со своей лёгкой конницей прищемит пятки. Сейчас его трёхтысячный отряд для нас страшней главных сил. Однако разбить его труда не составит. Одна заковыка: времени отпущено вот настолько, - Иван показал щепоть. - Думайте, братие, как построить битву.

- А ты, брат, нам её и построй, - вкрадчиво попросил Ольгович. - Будь нашим большим воеводой. Да я гляжу, у тебя уже все построено, - ткнул он мясистым пальцем в угольный чертёж на столе.

- Добро, - чуть кивнул Иван и стал объяснять: - Вот деревня. Вот лес. Вот поле. При подходе Давыдовича к деревне мы всеми силами отступаем в лес. Он - за нами. Мы лес проходим насквозь. Он - за нами. Мы в поле выстраиваем полчный ряд[317] для битвы. Он - тоже. Он считает нас вынужденными к рати и даёт сражение на избой. Наша же тайна в том, что мы не все выходим в поле из леса. Не все! Сторожевой полк[318] остаётся, хоронится в чаще и тихо пережидает, пока оба войска покинут лес. В поле разгорается битва. Наш полчный ряд, якобы не выдержав, даёт плеча[319]. Супостат - за нами. А за ним-то как раз выскакивает из лесу наш сторожевой полк. Посполу[320] с главными силами он сбивает противника в мяч - и для Изяслава Давыдовича всё кончено.

- Мне по нраву такой ход дела, - отёр влажный лоб кутырь и вопросительно посмотрел на Ивана Гюргича, ожидая дальнейших распоряжений.

- Давайте распределимся, - предложил суздалец. - Я возглавлю большой полк[321] и стану в чело полчного ряда. Мой галицкий тёзка берет правое крыло, - взглянул он на Берладника. - Во главе левого крыла станет Владимир Святославич, - дотронулся он до руки муромчанина. - А сторожевой, то есть засадный, полк составит наш друг Алтунопа из воинов хана Кунуя, ханича Итларя и отряда моего земляка Родислава Гюрятича.

Внезд, лишённый не только главного воеводства, даже какого-либо начальствования в полчном ряду, пытался было протестовать, да государь не повернул к нему головы, занятый тонкостями предстоящего боя.

- Пусть все окольчужатся и вооружатся, - приказывал между тем Иван Гюргич. - А мечники, седельники и коштеи[322] пусть отведут по дал её сумных и товарных коней[323]. Сон у нас будет краток. С рассветом ждите врага и - в лес.

Род вышел на морозный воздух вместе с Итларем.

- Что-то ты через меру тревожен, мой друг? - спросил ханич.

- Не понравилось, как хан Кунуй на тебя смотрел, - сказал Род.

- Теперь он всегда на меня так смотрит, - отмахнулся Итларь. - С тех пор как отнял тебя у него, а самого заукрючил. Помнишь?

Шли они почему-то не на ночлег, а к темной околице.

- Ты куда? - удивился Род.

- Не следуй за мной. Ступай спать, - попросил Итларь, - Я хочу выйти в поле.

- Я с тобой, - настаивал Род.